Темные воды
Шрифт:
— Разговоров по-китайски больше не будет, — твердо сказала Фаппи. — Это всем понятно?
Чинг Мей снова поклонилась.
— Буду осень плобовать, мисси.
Фанни почувствовала комок в горле. Если кому-нибудь нужен был урок самопожертвования и лояльности, то все это было в этой незнакомой женщине с ее печальным морщинистым лицом и невыразительными глазами. Завтра она должна будет сказать дяде Эдгару о словах Адама Марша. Когда дети будут устроены, нужно будет найти какой-то способ отправить Чинг Мей обратно на родину. Нельзя
Мысль об Адаме Марше вызвала прилив тепла в сердце Фанни. Внезапно ей захотелось побыть одной, чтобы подумать и помечтать. Она быстро поцеловала детей.
— Это ваша постель, Чинг Мей, — сказала она, показывая на узкую кровать, поставленную в ногах у детей, и была вознаграждена неожиданным смехом Чинг Мей, означавшим, что она поняла. Но Чинг Мей показала жестом, что предпочитает спать на полу.
Фанни кивнула.
— Делайте, как хотите. Я буду в комнате рядом, если потребуюсь вам ночью.
— Мы не малыши, чтобы тревожить людей ночью, — сказала Нолли.
Фанни встретила ее обидчивый взгляд.
— Я и не думала, что вы малыши. Такая путешествующая молодая леди, как ты, не может оставаться ребенком. На самом деле я удивлена, что ты до сих нор не нашла себе мужа.
Нолли снова сжала губы вместе, на этот раз чтобы с трудом удержаться от смеха. Ее волосы были заплетены в косички. Фанни заметила, что она прятала под одеялом куклу, так как теперь были видны ее румяное китайское лицо и черные волосы. В конце концов, она была только ребенком. Слава богу, ведь ее преждевременное развитие могло вызвать тревогу.
Только ребенок… ибо ночью холодные пальцы коснулись лица Фанни.
— Кузина Фанни! Кузина Фанни! Маркус испугался. Фанни встала, нащупала свечу около кровати. Она быстро чиркнула спичкой, и слабый свет показал ей фигуру Нолли в ночной рубашке. Она сжимала китайскую куклу в ярком красном кимоно, а ее глаза были расширены.
— В чем дело, Нолли? Почему ты испугалась?
— Маркус испугался, — прошептала Нолли. — Ему кажется, что он слышал что-то.
Фанни подумала, не мог ли снаружи прогуливаться Джордж, который иногда делал это и после полуночи. Дом, когда она прислушалась, был таким же тихим, как и всегда. Она так привыкла к мельчайшим скрипам и шорохам, что едва ли замечала их.
— Тогда пойдем и посмотрим на Маркуса, — сказала она, поднимая свечу и беря Нолли за руку.
Если Маркус и испугался, то он делал это чересчур молча. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что мальчик крепко спал. Чинг Мей, лежащая внизу и завернутая в одеяло, тоже не казалась встревоженной.
Фанни начинала понимать тактику Нолли. Маркус был сразу и козлом отпущения и ее собственностью.
— Послушай, Нолли, так что же ты слышала?
Девочка со страхом огляделась кругом. Колеблющийся свет свечи отбрасывал движущиеся тени на высокий потолок и панели стен. Две их фигуры в ночных рубашках отразились в зеркале гардероба, Фанни с ее темными волосами на плечах, Нолли с ее косичками и очень строгим лицом, выглядевшая как несчастный ребенок из старинной сказки. Дыхание спящих создавало легкий шелест. Больше не было слышно ни звука.
— Что-то в дымоходе, — прошептала Нолли. Она указала на темное отверстие печи. — Там, наверху.
Холодок пробежал вниз по спине Фанни.
— Какой именно шум?
— Какой-то трепет, и что-то упало вниз. — Ее пальцы сжали руку Фанни. — Что-нибудь падало вниз?
Фанни решительно осветила свечой очаг и обширный дымоход. На плитах было много сажи, но ничего больше.
— Посмотри, вот и все, — сказала она. — Там накопилась сажа. Она отрывается и внезапно падает. Это то, что ты слышала.
Нолли молча смотрела. Наконец, она сказала:
— Это грязь.
— Да. Дора уберет утром. А теперь забирайся в постель.
Вполне охотно Нолли направилась обратно к своей постели.
— Хорошо, что Маркус ничего не слышал, — сказала она. — Он бы испугался.
И няня вдруг встала, бормоча по-китайски. Она моргала. Свет, казалось, ослепил ее.
— Неплиятность, мисс Фанни? — в первый раз произнесла она имя Фанни с радующей старательностью.
— Пустяки, Чинг Мей. Вы обе ложитесь спать.
Утром, которое выдалось серым и холодным, с поднявшимся ветром и высокими вершинами холмов на фоне неба, Дора никак не могла развести огонь. Она сказала, что дрова должны быть сырыми, и что вниз упало много сажи. Возможно, требовалась чистка дымохода. На глазах у взволнованных детей она засунула в трубу длинную кочергу, и что-то сразу упало в очаг.
Нолли вскрикнула. Фанни поспешила и увидела легкий, как бумага, скелет птицы с распростертыми крыльями в напрасной попытке добиться свободы.
— Это скворец, — деловито сказала она. — Бедняжка, он запутался там прошлым летом и никто даже не слышал.
— Я слышала, — сказала Нолли. — Я слышала это ночью. Ты не слышал, Маркус?
— Я слышал, — ответил Маркус. — Я тоже слышал.
— Никто из вас не мог этого слышать, — сказала Фанни. — Эта птица, бедняжка, мертва уже долгое время. Уберите ее, Дора. А потом в саду я покажу вам живых скворцов. Они угольно-черные, но их перья блестят на солнце, как бриллианты. Дора, чего вы ждете?
— Лучше я не буду показывать ее леди Арабелле, мисс Фанни. Она рассказывает, что птица белая, а это будет значить…
— Дора!
— Да, мисс Фанни, — промямлила Дора, держа на совке легкую запачканную ношу, и поспешила прочь.
Предзнаменования, нетерпеливо подумала Фанни, все это сказки для невежественных людей. Ничего такого не бывает. Есть интуиция, возможно, некоторое предчувствие. Но не предзнаменования. Все это выдумки темных и по-глупому суеверных старух.
— Кузина Фанни, почему птица была в дымоходе? — Ясный четкий голос Нолли требовал ответа.