Темные врата

Грановский Антон

Глеб посмотрел на него и произнес с необычайной серьезностью:

– Нет, Прохор. Ты еще мал.

– Возьми! – Худое лицо Прошки посуровело. – Или я сам увяжусь за вами, – яростно пообещал он. – Буду идти следом и прятаться, сроду меня не увидишь!

Глеб сдвинул брови:

– Должно быть, ты спятил, парень. Этот поход не для тебя. Да и мы оттуда вряд ли вернемся.

Прошка сжал кулаки.

– Не решай за меня, ходок. Мне уже пятнадцать лет, и я сам могу решить.

Глеб помолчал, кусая губы, потом спросил:

– Назови

мне хоть одну причину, почему я должен взять тебя с собой.

Худое лицо паренька побелело от ярости, гнева и боли, и он с остервенением воскликнул:

– Эти твари убили купецкую дочку Млаву! Прямо у меня на глазах! Я видел, как ее убивали, но ничего не смог сделать!

Глеб взглянул на толмача.

– Что скажешь, Рамон? – тихо спросил он.

– Его причина кажется мне удовлетворительной, – ответил толмач.

Глеб перевел взгляд на Хлопушу:

– А ты что думаешь?

– Думаю, здесь ему все равно не выжить. Он так ненавидит лысых тварей, что они почуют это за версту.

Глеб посмотрел на Прошку и сухо сказал:

– Что ж, я возьму тебя. Но имей в виду: нянчиться мы с тобой не будем. Отстанешь от нас или подвернешь ногу, будешь выкручиваться сам. Понял?

– Понял, – отозвался Прошка. Усмехнулся и самонадеянно добавил: – Как-нибудь выкручусь.

* * *

– Первоход? – Кузнец Вакар был и обрадован, и удивлен. – Неужели это ты?

– Я. Впустишь нас в дом?

Кузнец чуть посторонился и кивнул:

– Входите!

Когда все четверо вошли в избу и Вакар закрыл за ними дверь на засов, Глеб представил ему своих друзей:

– Это Рамон, Хлопуша и Прошка. Хотя, быть может, ты их и так знаешь.

– Я их знаю, – сказал Вакар.

Он по очереди пожал спутникам Глеба руки. Потом воззрился на Глеба с усмешкой.

– А я думал, тебя сожрали твари.

– Я тоже так думал, – в тон ему ответил Глеб. – По крайней мере, ощущения были такие, будто меня уже переварили.

Вакар жестом указал гостям на лавки у стола. Они сели, и Глеб заговорил снова:

– У меня очень мало времени, Вакар, поэтому я сразу перейду к делу. Я пришел к тебе за помощью.

Кузнец нахмурился.

– Первоход, – хрипло начал он, – не знаю, смогу ли я тебе помочь. Эти твари пообещали не трогать меня, если я не стану высовываться.

– Я не заставляю тебя высовываться, – возразил Глеб. – Я пришел к тебе за оружием. Дай нам оружие, и мы тут же уйдем.

– Ты собрался воевать с ними? – вскинул косматые брови Вакар.

Глеб кивнул:

– Да.

– Но эти твари… они вовсе не такие безмозглые, Глеб. И они умеют умерять свой аппетит. Быть может, война не нужна? Быть может, мы научимся жить вместе?

– О чем ты говоришь, дядька Вакар! – возмущенно воскликнул Прошка. – Я видел, как по ночам они выволакивают людей из домов и разрывают их на куски!

– Только тех, кто пробует роптать, – хмуро возразил кузнец.

– И тех, на кого падает жребий, – спокойно добавил Рамон.

Глеб посмотрел на толмача удивленно:

– Жребий? Ты мне об этом не рассказывал.

– Каждый вечер Крысун бросает костяной жребий над огромной берестой, на которой начертан весь город. Дом, на который указывает жребий, подлежит разорению, а его жители… – Рамон осекся и с трудом договорил: – Его жители отправляются на обед к Крысуну, но не в качестве гостей, а в качестве закуски.

Глеб холодно посмотрел на Вакара.

– И ты по-прежнему будешь утверждать, что все не так уж и плохо?

– Могло быть и хуже, Глеб, – глухо отозвался кузнец. – Крысун жесток, однако он придерживается Соглашения и наказывает не только людей. Ведь и тварей, которые нарушили Соглашение, Крысун карает лютой смертью. Я сам видел, как по его приказу четырем уродам разорвали крючьями животы – за то лишь, что они самовольно убили и съели человека.

– «За то лишь»? – Глеб жестко прищурился. – Да что с тобой творится, Вакар? Может, ты еще этим тварям на верность присягнешь?

– Тебя здесь не было, Первоход, – повысил голос кузнец. – Ты не видел, с каким удовольствием горожане крушили то, что сами же и построили. Школы, больницы, мануфактуры… Они крушили и разоряли все это. Разоряли с таким остервенением, будто ты принес им не свет, а тьму, не избавление, а страшную напасть. Двух учителей они прибили к стене школы гвоздями. А болгарочку, которая обучала девочек домашним ремеслам, изнасиловали и потравили собаками. Перед тем как спалить больницу, они измазали ее стены дерьмом и объявили «нечистой». Оросительную систему, на которую ты потратил год, они сокрушили за три дня. Мне продолжать?

Глеб промолчал. Тогда Вакар горестно усмехнулся и сказал:

– Горожане, о которых ты так печешься, предали тебя. Из всего, что ты им дал, они оставили только пушки. Все остальное пошло на слом. Ты для них зло, Первоход. Они ненавидели тебя и приняли приход темных тварей как избавление.

Глеб покачал головой и негромко произнес:

– Это не так.

– Это так! – возразил кузнец.

Глеб вздохнул:

– Я не хочу с тобой спорить, Вакар. Не желаешь воевать – не надо. Дай нам оружие, и мы сделаем все сами.

Вакар, ни слова более не говоря, поднялся со скамьи, прошел к большому дубовому шкафу, занимающему полстены, достал из кармана фартука ключ, вставил его в черную дыру замочной скважины, с лязгом провернул два раза, а затем распахнул массивные дверцы.

Глеб с любопытством заглянул в шкаф, но в его темной, пропахшей маслом утробе не увидел ничего, кроме нескольких железок, висящих на крюках.

Вакар сунул руку в шкаф и с силой надавил на выпуклую деревянную панель. Панель, щелкнув, отошла, и из нее вывалился железный рычажок. Вакар крепко за него взялся и, поднатужившись, несколько раз сильно крутанул. Задняя стенка шкафа медленно отошла в сторону.