Темные времена
Шрифт:
– О, мальчик мой! Ты прекрасно потрудился, – благосклонно кивнул послушнику священник. – Не дал добыче соскользнуть с крючка. Я поздравляю тебя! По прибытии в Орден я замолвлю за тебя словечко.
Хес совершенно бесшумно сорвался с места, вытягивая клинок из ножен. Но не успел он сделать и пары шагов, как под его ногами вспыхнули голубоватые руны, а сверху рухнул, раскрываясь, прозрачный, мерцающий купол, заключив затормозившего охотника в силовую клеть и лишая возможности выбраться оттуда.
– Как опрометчиво, – ехидно заметил Магистр, довольно разглядывая зарычавшего от
Исэйас бросился вперед, чудом избежав когтистой хватки баггейна, попытавшегося задержать мальчишку. Рыжий парнишка подлетел к охотнику, но стоило ему протянуть руку к прозрачной преграде, как длинная серебристая плеть, со свистом раскрутившись, ударила его в грудь, отшвыривая назад.
Приземлился он неудачно: спиной об пол. Из легких вышибло воздух, мальчишка со стоном согнулся, пытаясь разогнать темноту перед глазами. С трудом встал на колени, тряся головой: в ушах шумело. Когда его бесцеремонно вздернули наверх за шиворот, он лишь безвольно мотнулся в крепких руках Ролло.
– Эй, малец, ты живой? – с беспокойством поинтересовался бывший охотник, пытаясь привести послушника в чувство.
Дождавшись слабого кивка, баггейн осторожно поставил шатающегося мальчишку на пол, поддерживая под локоть.
– Отпусти его! – восстанавливая дыхание, потребовал Исэйас. – Все не так, как кажется, магистр! Он совершенно не опасен для нас!
– Мальчик мой, он же чудовище, – мягко укорил его Наставник. – Против таких, как он, мы и сражаемся. Не беспокойся, ты вскоре все поймешь.
– Что он поймет, Гайюс? – засмеялся Хес, отбрасывая бесполезный клинок в сторону. – Что ты собираешься наводнить человеческий мир Тварями, преследуя только одному тебе понятные цели?
– Замолчи, сидское отродье! – внезапно рявкнул священник и сделал пасс руками в сторону плененного охотника.
Хес сдавлено застонал, падая на колени и сгибаясь. Изо рта потянулась темная струйка, но мужчина, хрипло выдохнув, сплюнул кровь и издевательски скривил губы.
– И это все, святой отец? Это все, на что ты способен, имея в руках силу сотен жизней?
– Насмехайся, – прошипел Магистр, наклоняясь к обездвиженному пленнику. – Скоро ваша блаженная земля Тир-Нан-Ог будет стерта из этой реальности! Она – как гнойный нарост, заставляет страдать нашу землю!
– Ты несешь бред, – заметил Ролло, прикрывая сжимающего кулаки послушника. – Уничтожишь Тир-Нан-Ог – уничтожишь и человеческие земли! Ты совсем забыл про духов природы? Они ведь тоже фейри!
– Мы сможем жить и без волшебного народца, – в темных глазах священника разгорался фанатичный огонек.
– Ты безумец, – тихо прошептал Хес, поднимая голову. – Ты думаешь, что Твари станут подчиняться тебе, но не понимаешь, что стоит тебе проявить слабину, как они разорвут тебя, как жалкий кусок мяса. Они – существа, не принадлежащие к нашему миру, и несут лишь смерть.
– А кто такие фейри? – рыкнул Гайюс, почти вплотную приблизившись к замершему охотнику. – Те же Твари, только имеющие привлекательную оболочку!
– Мы – душа этого мира! – хрипло расхохотался темноволосый мужчина. – Как бы вы ни считали себя венцом творения, именно мы, «сидские выродки», удерживаем природу от того, чтобы она скинула вас, как лошадь излишне жестоких наездников!
– Да неужели? – Магистр коснулся лица охотника, заставляя посмотреть себе в глаза. – Что ж, мы это и проверим.
Из темноты выступило четыре Твари. По грудь взрослому мужчине, покрытые плотной чешуей, гибкие и быстрые. Хищные глаза чуть мерцали в полутьме, то и дело обращаясь к Хозяину.
– Баргесты, – баггейн отступил назад, таща за собой упирающегося Исэйаса.
– Магистр Гайюс! – мальчишка вывернулся из крепкой хватки Ролло и метнулся было вперед, но вновь был перехвачен за шиворот. – Хес преследует те же цели, что и мы! Он уничтожает враждебных людям созданий и сохраняет человеческие жизни! Я видел все это своими глазами, я знаю!
Исэйаса душило отчаяние. Он разрывался между двумя мирами: тем, что привычен ему и знаком, и тем, что показал ему необычный охотник – мир, полный волшебства и… сострадания. Он увидел то, что обычно скрывается от людей за пределами Гильдии – уверенность в своих товарищах, способность отдать собственную жизнь за того, кто дороже брата, сплоченность и следование единой цели. Но не стремление к спасению через разрушению, что сейчас демонстрировал его бывший наставник, а попытка удержать разваливающийся мир на грани, вновь собрать воедино разрозненные, наполненные ядом и тьмой человеческой низости части. Но послушника охватили сомнения – может, магистр знает что-то, чего не ведает он? Может, все, что ему довелось увидеть, лишь лживая маска, прикрывающая жуткий оскал правды? Он не мог найти ответы на свои вопросы, и оттого сознание металось в ужасе. Но мальчишка знал одно – он не желал смерти Хеса, без раздумий бросившегося защищать его.
– Дитя, – снисходительно повернулся в нему наставник. – Все, что ты видишь перед собой – ложь. Это существо, называющее себя охотником, обманывает тебя точно так же, как и всех остальных – ты ведь ни разу не видел того, что скрывается за искусно наведенной иллюзией. Фейри всегда лгут, разве ты не помнишь? Они – угроза для нас. Рано или поздно их вновь охватит жажда крови и власти, ведь такова их природа. И тогда ничто не сможет спасти человеческий род от истребления. Ты готов пойти на такие жертвы ради того, кто лгал тебе с самого первого момента вашего знакомства?
Исэйас отчаянно зажмурился и сжал виски руками, не в силах вымолвить не слова. В горле стоял комок, мешая дышать, и мальчишке хотелось сейчас взвыть, выплескивая боль и сомнения, вихрем бушующие в душе. Семеро, помогите…
– Фейри и духи природы помогают нам, – тихо, через силу просипел он. – На них держится этот мир. Если мы их уничтожим, то все развалится, и просто некого будет защищать, разве не так?
– Я вижу, что твоя душа уже отравлена речами этого существа, – с сожалением заметил магистр Гайюс. – Ты охвачен сомнениями, а они – плохой спутник для святого брата. Впрочем, ты всегда был слаб и никчемен. Я не верил в то, что ты сможешь удержаться от соблазна глянуть хоть одним глазком за грань дозволенного. Мне жаль, мой мальчик, но выбора у меня больше нет. Ты сам сделал неверный выбор.