Темные времена
Шрифт:
И все вспыхнуло, перелилось радугой, взорвалось легкими золотыми огоньками, и снопы искр со звоном порвавшихся цепей рванулись вверх.
Он не сразу понял, что музыка затихла – она все еще билась под самым сердцем, глубоко в груди, и он почуял, что теперь она всегда будет там – будет стучать ровно, сильно, давать силы в минуты отчаяния и боли, выводить из темноты, станет той путеводной звездой, которую он уже отчаялся найти.
Неро сжал кулак, услышал, как робко стукнулись друг о друга холодные ободки колец, и, вскинув глаза к небу, беззвучно поклялся, что более никто не повторит такой участи.
– Несколько
Девушка качнула головой и обвела взглядом чистую поляну – ни следа былой схватки, ни единой капли крови не осталось на теплой земле, на которую опускался быстро тающий снежок.
– Садись, – она указала рукой на рыжего жеребца, и Неро удивленно вскинул брови, забывая о том, что еще мгновение назад собирался резко ответить на замечание о Богах мужчине.
– К чему все это? – он чуть опустил голову вниз, набычился, совершенно не понимая, что здесь происходит.
Фейри не жалуют людей. Даже Благие. И уж точно не могут им помогать. А эти не только спасли его, умирающего от ран, вернули к жизни, но не собираются бросать и сейчас. Мотивы, что двигают ими, понятны только им, и это не нравилось охотнику.
– На тебе его метка, – нетерпеливо отозвался мужчина, откинул снежно-белую прядь и легко взлетел на кипенного жеребца, нетерпеливо стукнувшего неподкованным копытом о землю.
Неро продолжал все также молча стоять, изумленно глядя на фейри. Только сейчас он понял, что ведет себя не так, как должен. Он помнил тех несчастливцев, которым довелось однажды лицезреть чудную красоту волшебного народа – вернуть этих людей обратно уже не получалось. Они забывали о сне, о еде – обо всем, – и только мечтательно смотрели куда-то, видели что-то такое, что уже неподвластно обычным людям.
Себя безумным он не чувствовал. Да, совершенство Благих завораживало, но не лишало рассудка, не заставляло забыть о том, кто он есть.
– Кажется, он не понимает, о ком мы говорим, – Благая склонила голову к плечу, внимательно разглядывая охотника. – Ты встречался с ним, заслужил его доверие, получил защиту, но не помнишь этого?
Мужчина застонал и обхватил голову руками, оседая на землю. Слишком много всего навалилось на него разом, чтобы хоть как-то разобраться в происходящем.
Фейри оказалась совсем рядом и ласково погладила его по плечу. Ее спутник закатил глаза и с молчаливым укором уткнулся в гриву жеребцу.
– Вставай, – в серебристом голосе прозвучала сталь, и он не смог не подчиниться.
Словно во сне сел на предложенного коня, ощущая, что тело будто перестало повиноваться.
– Ты едешь с нами, – Благая хлопнула по шее золотистую кобылу, и лошадь с готовностью сделала несколько шагов вперед.
– Куда? – очнулся охотник и замотал головой, сбрасывая чары.
– В Тир-Нан-Ог, смертный, – мужчина послал своего коня вперед. – Раз Хеспер посчитал, что ты достоин доверия, то именно тебе выпала честь рассказать о том, что происходит – мы не можем оставаться в стороне и просто наблюдать за тем, как гибнет этот Мир.
Неро сначала показалось, что он ослышался. Перекатил знакомое имя, словно горошину, во рту, и изумленно переспросил:
– Хес?
Фейри только утвердительно кивнула, мельком бросив на него немного недоверчивый взгляд. А Неро понял, что все встает на свои места.
Вот почему Хесу не нужна была связка, он не сходился ни с кем из охотников, легко справлялся даже с самыми опасными Тварями – он просто был одним из них. И вот почему его – и только его, одного из всей связки, – спасли двое из волшебного народа. Потому что проклятый охотник оставил на нем метку, заклеймил, как скот, но именно это и стало причиной, почему он до сих пор дышал и двигался.
И мужчина совершенно не знал, как теперь к этому относиться.
* * *
Его Величество Грайден Третий устало откинулся на спинку стула и потер красные от недосыпа глаза. Уже четвертые сутки он не отдыхал больше, чем полтора часа, и разум уже переставал повиноваться своему хозяину – перед глазами все расплывалось, а веки наливались свинцовой тяжестью – несколько раз он ловил себя на том, что задремывал и видел сны наяву.
Заветный фиал ускользал из плохо слушающихся рук, и король успел даже разозлиться, прежде чем ему удалось, наконец, открыть пузырек и сделать несколько глотков. Придворный алхимик предупреждал, что это снадобье опасно в больших количествах, а по окончании приема обязательно проявятся все побочные эффекты, и монарху придется несколько дней безвылазно провести в постели, но именно сейчас у него не было иного выбора.
Он аккуратно отложил в сторону подписанные документы, тоскливо поглядел на стопку еще не просмотренных и со вздохом поднялся с кресла. Потянулся, разминая затекшие и ноющие мышцы, открыл нижний ящик стола и достал оттуда трубку. Королева Санна, любимая – действительно, любимая, – супруга никогда не одобряла его пристрастия к табаку, пытаясь мотивировать это как внешними признаками старения, так и запахом, плотно въевшимся в одежду монарха.
Трубка была очень старой, перешедшей ему от деда: гладкая, из темного красного дерева, ранее добывавшегося в Озерном Крае. Он однажды был там и до сих пор помнил необычный запах, звеневший в кристально чистом воздухе: там всегда пахло свежестью, молодой зеленью и весной. Ему, десятилетнему мальчишке, тогда казалось, что над этой землей не властно время, что она никогда не меняется, оставаясь все такой же цветущей, наполненной жизнью и счастьем.
Озерной Край находился на востоке от Айохэйнса и когда-то принадлежал королевству – фейри по какой-то причине не пожелали обращать внимание на столь крупную территорию. До поры до времени. Спустя почти пятьсот лет после установления Границы они смогли присоединить Озерной Край к Тир-Нан-Ог, выбив оттуда всех людей. Впрочем, это оказалось совсем не сложно: эта земля была мало пригодна для жизни, потому что почти целиком состояла из малых и больших озер, соединенных лишь узкими полосками земли. Но именно там добывался знаменитый черный жемчуг, который был ценнее улакасских алмазов; оттуда везли редчайшее красное дерево, называемое кровавым – его сердцевина была действительно алой, напоминающей цвет крови; а родники, в избытке находившиеся на этой земле, слыли целебными и совсем небезосновательно.