Тёмные Звёзды: Дары грома
Шрифт:
– …и мозги! Видел, что с девицей? Вчера ещё – я вызнал у горничной в гостинице, – была готова в омут или в петлю, склянку яда в ридикюле привезла, чтобы разом всё покончить, а сейчас? Стан прямой, походка твёрдая, с «серпами» говорила весело…
– Что ни говори, а старик Бизон – мужичина железный, пастырь на все сто десять. Волхвует он или колдует, или впрямь накоротке с Громом, но у него всё получается.
– Поглядим. Он на весь Мир пообещал проклясть космический проект, а ракету в Эрендине ладят без помех, вот-вот взовьётся.
В своей спальне патриарх долго лежал в постели. Ему казалось, что подняться сил не хватит. Апельсиновый сок, поданный келейником, вызывал тошноту.
Годы берут своё.
Вспомнилась дочка тархана – статная, крепкая, но начавшая чахнуть от кашля, с болезненным румянцем на скулах. Её батька привёл в уплату двух быков. Отказался: «Возьму одного. Двух даже Радуга от отца Уванги не брала». Она нерешительно расстёгивала крючки платья, глядела недоверчиво. Набравшись духа и отрешившись от плотского, возложил на неё ладони. Глубоко внутри хворь разъедала лёгкие. Он нажал, посылая в тело тепло рук, властно приказывая: «Уходи. Прочь. Сгинь». Смертная немочь дрогнула, стала отступать, сжиматься. Так, раз за разом гасли очаги внутри, а взор девицы изменялся.
Потом, однажды, она не захотела одеться.
«Ей теперь за шестьдесят, как мне. Усадьба в степях, дети взрослые – наездники в кожаных шляпах. Кто из них мой? сын или дочь?..»
Давно это было.
Крякнув, поднялся рывком, шумно выдохнул:
– Умываться.
В прошлом листне, на праздник Благодарения, когда в Девине встречался с Цересом и слушал его жаркие речи про объединение империй, здоровье было твёрже. Ныне – измотан, ослаб… поддался на уговоры секретаря-комтура, вот и результат. А ведь сегодня ещё на молебне стоять. И постник-день вдобавок, этому дню патриарх век не изменял. Даже в семинарии – какая б девчонка, хоть лучшая краля, глазки ни строила, подолом ни крутила, шёл прямо и мимо.
Только так воспитаешь дар Грома в себе.
Сегодня будут смотреть, следить – как шагаешь, как дышишь, как выглядишь. Чтобы потом доложить миллионам громовников, верным тебе.
«Скверно выгляжу», – угрюмо подвёл он итог, изучив лицо в зеркале. Из-за вчерашних усилий морщины словно углубились, поблекла кожа, глаза запали, вокруг них легли сероватые тени…
– Трапезу.
День изо дня патриарший пекарь изощрялся, разными добавками стараясь придать изысканный вкус выпечке, подаваемой к столу Его Святейшества в дни проклятия. В постник, когда старый Бизон хрупает одни фрукты-овощи, без жареного-пареного, тоже был способ подкрепить силы Отца Веры – шоколад из не обжаренных зёрен какао, с мёдом, ванилью и соком орехов кола.
С каждым глотком к мышцам возвращалась упругость, глаза прояснялись.
– Ещё стакан.
Утерев губы, он жестом отослал келейника, достал из секретного ящика карту, склонился над ней.
Протяжённый, на три тысячи миль, полуостров Кивита, к востоку Якатан, на юге Великая земля, сине-имперские владения… Красный круг циркуля пролёг по землям и морям – через север Церковного Края, Гуш, приморский край Эренской провинции, по границе Святой Земли с южной Кивитой. Когда замыкался круг рока, остриё циркуля стояло в горной глуши Края Святых – там, где джунгли скрывают древний, затерянный пирамидальный храм.
«Ещё неделя служения… Ты выдержишь. Ты должен выдержать, чтобы они видели твою силу. Силу сокрушительного воздуха, дыхание Ветра… Но веру надо подхлестнуть, как меня – шоколадом. Им мало очищенной и исцелённого – надо что-нибудь зримое, явное. Они ждут меня в соборе – измождённого… Здесь будет к месту приём газетчиков – когда напряжение выдохлось, нанести неожиданный удар по нервам и воспламенить толпу. Что, старик, ты ещё способен на чудо?.. Ещё как!»
Патриарх по-молодому распрямился, прихлопнул круг на карте тяжёлой широкой ладонью.
«Пожалуй, и чудо любви совершил бы, а?.. только не сегодня. Ныне зови силу свыше, чтоб небеса ответили. И яви знамение. Есть ключ? значит, знамение будет! а следом и явление – все его воочию узрят, только не все вынесут…»
– Облачаться!
«Скольких унесёт стихия, когда час настанет?.. Тысячи. Зато возрастёт вера народов» – говорил себе патриарх, пока его одевали в ризу первосвященника. В душе своей он давно решил вопрос с совестью и не ведал сомнений. Встарь Ветер сметал с земли врагов истины – это ли не пример для владыки?.. Империи губили сотни тысяч подданных по куда меньшим поводам, подчас из-за одной корысти, даже упрямства или спеси.
«Их интересы – захватить клок земли, чтобы поставить форт с гарнизоном, казначейство, дирижабельную башню… А у моей державы нет границ. Она там, где звучит слово Грома. По всему Миру. Во всех верных душах. Я отмолю невинно убиенных – в слезах о них и о себе, беспощадном…»
Перед ним несли знамя истины с Оком Господним, по сторонам кадили ладаном, он шествовал твёрдо, а люд шептал: «Силён! Смотрите!.. Глаза-то какие!»
«Возможно, вылазка дьяволов в Сарцине действительно была предпринята ради артефакта из музея Коммерческого общества, – думал он, бестрепетно глядя перед собой. – Золотистый предмет с изображением черепа… Слишком явное совпадение, чтобы сбросить его со счетов. Что ж, когда делинцы вернут себе город, среди них будут и мои люди. Стан Дакая торгует с поверхностью – можно попытаться выкупить добычу, если она в руках кротов. Цена не важна, ключ важнее. А если откажут… что ж, кроме сестры Кери с её радием есть учёный брат Луэ Пестер с его микробами. Вряд ли мор в подземелье придётся им по вкусу…»
Пока готовили алтарь к служению, он внутренне готовился призвать на себя мощь громового неба – ощутить её, принять, наполниться ею и мысленно послать её невидимый поток к затерянному храму, чтобы поддержать брата-чтеца. В эту минуту думы патриарха стали особенно решительными и жестокими:
«Слишком много соискателей святыни – Лоза, меченосцы, фаранцы… даже кроты! Надо бы отловить их вожаков и допросить по-нашему, подробно – какое сокровище ищут? Если догадки верны – им не место на земле. Следует навсегда преградить им путь к Миру, чтобы забыли дорогу сюда. Эта планета – наша. Нас много, мы всюду» – Он с воодушевлением окинул мысленным взором своё бессчётное воинство – «серпы», «колпаки», епископы, священники, миссионеры, монахи, и все вершат служение от края до края Великой земли.
– Причасти меня силы молний Твоих, мощи раскатов Твоих, могущества бурь Твоих… – возгласил старый Бизон, и зычный голос его, будто гром, разнёсся под сводами собора, восхищая верных и посрамляя тех, кто ждал увидеть патриарха немощным.
Вслед за этим свершилось чудо – каждый стал свидетелем того, как первосвященник в молитве медленно поднялся на меру от пола и завис без опоры.
Сенсация в завтрашних газетах была обеспечена.
Наверное, сержант Леве выглядел самым праздным человеком среди рассеянных по Миру воинств Отца Веры. Словно ему дали отпуск из Тайного ордена и сказали на прощанье: «Милый брат, отдохни, как следует! Ты устал на ночных допросах ведьм, поезжай в Эренду и развлекайся на здоровье. Забудь о служении, сори деньгами, чувствуй себя вертопрахом!»