Темный Берег
Шрифт:
Властелин Тьмы пошёл вдоль стола, показывая пояс славы каждому креслу.
— Ярл Мак из Чарн-Бамбара, блестящий маг, — объявил он первому из пустых кресел. — Он отказался подчиниться моему правлению. Его нашли в убежище Янтарных Мхов, куда он забился, как червь, и не спасло его святое место от моего гнева. Сейчас он переживает четвёртую смерть в моём Дворце Мерзостей. И много раз он ещё умрёт, прежде чем я отпущу его в небытие.
— Леди Рика, — произнёс Худр'Вра перед следующим креслом и мотнул поясом славы в жемчужном свете. — Волшебница с Рифовых Островов Нхэта — моего родного доминиона. Отсутствует! — Он встряхнул талисман в кулаке и закачался из стороны в сторону, как бык, обуянный гневом. —
Стая змеедемонов взвилась из-за спины Властелина Тьмы и растаяла в звёздной ночи.
Худр'Вра поднял лицо к небу и потряс поясом славы.
— Вот сильнейший амулет Ирта — и он бессилен передо мной и моими силами! Ибо он есть собранный свет Извечной Звезды — а я обрёл силу вдали от света Чарма, в холодных мирах, обращающихся в пустоте. Я отвергаю свет и его Чарм, ибо я — Властелин Тьмы, и я собираю тьму!
Выкрикнув последнее слово, Властелин Тьмы разорвал Печать Сокола, и его окатил дождь зелёного света. Жилы молний рванулись из его рук ввысь, к арке небесных врат. С раздирающим рёвом сияние самоцветов и стеклянный стол исчезли в пылающем вулканическом пламени. Алмазной пылью рассыпался догорающий пояс славы из стиснутых рук Властелина Тьмы.
Леди Вон лежала ниц, прижавшись лицом к траве, и трепетала.
— Встань, леди Вон! — эхом раскатился приказ Властелина Тьмы. — Встань и прими награду, обещанную мною.
Женщина испуганно вскочила.
Мановением пальца Худр'Вра вызвал из толпы змеедемонов гномьего карлика Ромата.
— Вот твой новый муж, леди Вон. Исполняй каждый его каприз. А за это пребудет с тобой моё благоволение. Рядом с Роматом ты по-прежнему будешь править Дорзеном и всем Уксом.
Леди Вон задрожала, не в силах отвести расширенных глаз от приземистой бородавчатой фигуры. Потом заставила себя присесть так глубоко, что чуть снова не упала на землю.
— Ромат, — объявил Властелин Тьмы с какой-то дикой радостью, — возьми в своё владение всё, что принадлежало когда-то герцогу. И здесь ты с леди Вон будешь править от имени моего. Правь и будь счастлив — счастлив в отмщение за поражение Храбрецов, счастлив нашим возвращением, счастлив тем, что уничтожишь то, что уничтожало нас!
4. ДЕНЬ КАЛЕНДАРЯ ОЧЕЙ
Прилив звёздного пламени заполнил высокие окна большого зала Святилища. Прямые, не тревожимые ветром струйки дыма из курильницы благовоний на широких подоконниках поднимались в пылающую ночь. Мудрые, завершив ночную медитацию у алтарей под гигантскими окнами, выходили из зала цепочкой, шуршащей линией серебряных одежд.
Чародей Кавал глядел с высоты балкона, господствующего над великим залом, как цепь мудрых истекает сквозь огромный портал и исчезает струйкой дыма в тёмной колоннаде. Чародей вздохнул. В молодости ему хотелось быть священнослужителем в этих коридорах величия, быть мудрым. Но право рождения преградило путь его честолюбию, и от стремлений всей его жизни остался только этот вздох.
Кавал, высокий и крепкий, стриг рыжие волосы очень коротко, подчёркивая угловатость черепа, а оранжевые бакенбарды резко очерчивали мощную челюсть и жестокий абрис губ. Одетый в яркую мишуру и кисейный саван, словно для похоронного вознесения, он в последний раз озирал великий зал, держась за балконную балюстраду призматического стекла. Вскоре Ирт повернётся лицом к Извечной Звезде, и Кавал покинет этот мир форм и видимости. Неудовлетворённое честолюбие юности, долгий путь по общественной лестнице, цепь жизненных неудач, яростные битвы прошлого — все исчезнет. Навсегда.
— Печалишься, Кавал? — донёсся еле слышный голос из тёмной галереи, и на балкон вышел крошечный человек в ореоле иссиня-чёрных волос и с густой бородой. — Ещё не поздно вступить в ряды мудрых. Извечная Звезда терпит вечно.
— Мастер Аг! — Кавал отвернулся от перил и поклонился адепту святилища так низко, что показал остриженный затылок. У адепта не было и признаков старости, но все отлично знали, что это самый старый из жителей Ирта. — Я лишь остановился почтить тех, кто почитает тайны небесные, — произнёс он.
— Тогда оставайся, Кавал. — Адепт был одет, как обычный работяга-служитель, в неброский серый комбинезон и чёрные матерчатые туфли. Он небрежно облокотился на перила балкона, которые были ему до плеча, и с восхищением поглядел на гиганта. — Оставайся и почитай с нами эти тайны небесные. Ты здесь был очень недолго, мы только-только успели узнать тебя. Оставайся.
— Нет. — Кавал коротко тряхнул головой. — Это было бы безнравственно с моей стороны.
— Верно, — согласился адепт, приподняв густые брови. — Ты накопил достаточно Чарма, чтобы подняться на Календарь Очей. И другие наверняка решат, что нежелание сделать это безнравственно. Но ведь никто из них не пошёл на такой риск, как ты, чтобы овладеть сокровищами Чарма. — Брови мастера опустились, глаза смотрели пронзительно, повелевающе. — Останься, Кавал, и дай им повод восхищаться.
— Восхищаться, мастер, или завидовать? Суровое лицо адепта смягчила улыбка, и он ответил обычным тихим голосом:
— Разве это не одно и то же? Что вызывает в нас восхищение, как не желание понять то, чего не можем достичь? Если подумать, восхищение — та же зависть, но на октаву выше.
— Мастер, перед вашей мудростью я чувствую себя ничтожным.
— То, что человек с таким невероятным Чармом, как у тебя, может быть так скромен, наполняет восхищением меня! — чуть слышно рассмеялся адепт, прислоняясь спиной к балюстраде. — Вот почему мне хотелось бы, чтобы ты ещё побыл среди нас.
— Я добыл свой Чарм не мудростью, мастер, как вы знаете. И было бы бесчестно с моей стороны притворяться.
— И это тоже правда, Кавал. Ты чародей — но чародей, знающий скромность и почитающий мудрость. Ты редкость. И мне будет грустно, если ты уйдёшь из нашего общества.
— Если бы я был всего лишь чародеем, мастер, у меня был бы соблазн остаться и пытаться овладеть мудростью вместе с вами. Но я — чародей из Дома Убийц — и бывший мастер оружия. Свой Чарм я заработал деяниями войн и интриг. Вы, конечно, это знаете. Но я сейчас говорю это ради себя самого, ибо не смею об этом забыть. Чарм слишком легко потерять. И чем больше Чарма, тем легче он ускользает. Если я утрачу Чарм, которым владею, Чарм, добытый мною с помощью чужих страданий, я знаю, что у меня не хватит мудрости остаться скромным. Я знаю, что обезумел бы, вспоминая всю пролитую кровь, которая позволила мне так далеко пройти. И потому лучше всего будет, если я возьму весь Чарм, что у меня есть, и использую его сейчас — пока он ещё есть, — чтобы подняться на Календарь Очей, войти в транс и соединиться с Извечной Звездой.
Адепт оттолкнулся от перил и поглядел на чародея внимательно и серьёзно.
— То, что ты говоришь, Кавал, — достойно. В этом мире форм Чарм трудно добыть, но легко потерять. Все мы, я в том числе, застываем в восхищении перед твоей силой. У тебя хватит Чарма для подъёма на Календарь Очей, куда мало кто из нас мог уйти. И не важно, как ты добыл свой Чарм. То, что у тебя хватает мудрости использовать его, чтобы вернуться к Извечной Звезде, доказывает, что ты его достоин. Любой другой использовал бы такое богатство, чтобы устроиться получше на Ирте. Ты же, истинный человек духа, желаешь Начала, истока всего творения. Я не стану более разубеждать тебя. — Адепт поклонился и отступил. — Ступай. Ирт поворачивается, и портал в Начало вскоре откроется.