Темный Берег
Шрифт:
Лорда Дрива грызла мысль, что всё это — его вина, что ничего бы такого не случилось, будь он более безжалостен и казни Врэта на месте. Ладно, он поводит за собой этого так называемого Властелина Тьмы, сколько сможет. Не приходилось сомневаться, что лапонька-мусорщик захочет отомстить и весь Ирт перевернёт в поисках Дрива.
А то, что удалось найти Тиви, придавало надежды стать сильнее — не в Чарме, но в способности понять природу этой тьмы.
«А если я её снова найду, обрадуется ли она? Или сочтёт меня бесполезным — дезертир без доминиона, только с Чармом? Что она обо мне подумает?»
Склонившись
Склонившись между розовым кварцем и бурым папоротником, он убрал с лица чёрные волосы, спадающие на плечи, и вгляделся в озеро, в тёмно-бронзовую кожу и раскосые ледяные голубые глаза своего отражения.
Он производил впечатление, пусть даже его нельзя назвать красавцем, и утешала мысль, что судьба связала его с Тиви. В детстве, когда Дрив только научился провидеть, она была первой, кого он ощутил, — женщина низшего класса и очень далёкая, в те времена ещё не рождённая, но уже связанная с ним, как никто.
«Почему? — часто задумывался он. — Почему она?»
С тем же успехом можно было спрашивать, почему магия, почему радость, почему невинность, сладость, насилие, смерть?
Судьба связывает импульс и инстинкт — так его учили верить в детстве лучшие чародеи Ирта. Учась провидеть, он заглядывал в ледяные бездны вероятности, судьбы, неизбежного будущего. Он понял, что провидеть — значит не знать, но догадываться.
Никто никогда не провидел ни намёка на возможное возвращение Врэта — насколько было известно герцогу. Сила заглядывать в будущее время иногда наблюдалась среди светлых миров под Извечной Звездой и никогда — за Бездной на Тёмном Берегу.
Теперь же началось Завоевание, и Врэт обрушил на Ирт хаос. Может быть, Дриву не удастся больше никогда найти Тиви. Будущее переменилось, и всё же она где-то есть, на случайном конце нити событий, которые впервые довели до него принадлежавший ей глаз тритона. Она есть. Но может статься, что он больше не найдёт к ней путь, хоть они и связаны судьбою, и река времени бьёт в барабаны их сердец.
Дрив знал, что если ему суждено найти возлюбленную, предназначенную судьбой, это надо делать быстро. Глазами Чарма он видел стаи змеедемонов, шныряющие по лабиринту горных долин в поисках его. Неподвластные Чарму, змеедемоны были заодно и слепы к нему, и потому не чувствовали, что он за ними наблюдает. Благодаря этому он мог скрываться — пока что.
Адвар Одол рухнул, как и грозился Врэт. Магические Глаза показывали ему с высот страшное место катастрофы, и Дрив, видя громоздящиеся угли, заплакал. В дымящемся аду ничего не было похожего на стройные башни и купола, знаменитые по всему Ирту, или прославленные настенные сады, где праздновали свадьбу его родители и которые он часто посещал как Наместник. От полного жизни города не осталось ничего. Никого живого не было среди клубов пара и безобразных обломков. И на сердце становилось темно от полубессознательных, блуждающих мыслей об отмщении.
«Я как-нибудь уйду от рыщущих змеедемонов и узнаю, как их убивать. Я найду способ снова встать с Врэтом лицом к лицу, и он мне ответит за Арвар Одол. Я отомщу за это. Найду способ…»
Положив руку на меч Таран в чёрных ножнах, Дрив встал и снова осмотрелся. Золотистые потоки исходили от снежных туманов верхнего мира, мира горных пиков и бездонной синевы. Ближе, под огромными стволами мощных деревьев, тянулись скальные сады от гребня до гребня, перемежаемые папоротником, молодыми побегами и луговыми цветами всех оттенков огня. Мелькали белки, яркие зяблики сверкали на мшистых валунах.
Ни Глазами Чарма, ни собственными глазами Дрив не видел врага, и потому решился достать оружие и дать ему набраться света и силы от Извечной Звезды. Рукоять удобно легла в руку, и оружие жарко засверкало в танце. С каждым взмахом руки оно меняло форму, чтобы как можно быстрее резать воздух.
Направив меч на дальний гребень с высочайшей вершиной — Календарём Очей, Дрив подумал о походе туда. Святилище лежало у его склона, и меч Таран, конечно, мог бы туда отвести. Может быть, мудрые в своих кельях хранят знание о том, как сражаться со змеедемонами, и он стал слушать, что скажет меч об этом стратегическом замысле.
Ответ пришёл быстро и, минуя слова, как свойственно высочайшей магии, прозвучал прямо в мыслях. Глубже в горах лежит разбитый мир — мир, сокрушённый Врэтом. И Дрив сразу понял, что святилище для него не надежда, что там он лишь станет добычей для змеедемонов. Он понял, что продолжит свой путь — через горы в Каф. Путь, который приведёт к целостности, к женщине, которую он будет любить, пока не умрёт.
Дрив повернулся и направил меч сквозь унылые ландшафты каскадов и лесистых террас к далёкой кремнёвой ауре — он знал, что это сияет из-под горизонта пустыня. Меч в руке согласно зажужжал.
Серебристо-золотой клинок вернулся в ножны, Дрив поправил перевязь, накинул тёмный дорожный плащ и направился вниз по узкой мшистой тропе. Чарм дарил ему лёгкость и не давал оступиться, сорваться в ждущую бездну.
Он шёл и днём, и ночью — Чарм приносил ему силы. В воротник и в подол плаща были вделаны с дюжину жезлов силы. Чтобы не встретиться с драконами и грифами, Дрив поглядывал в Глаза. Наговорные талисманы позволяли видеть в темноте, и Дрив храбро держал путь сквозь горы к высохшим лугам на границах страшного Кафа.
В пустыне будет мало еды, а воды ещё меньше, и потому Дрив потратил время на пополнение запасов. Наполнив фляги под каплющей струйкой на тающем леднике, он собрал орехов и хлебных ягод, сколько мог унести. И вот он остановился перед обугленной пустыней.
Выжженная трава осталась позади, впереди легла потрескавшаяся равнина, блестящая, как поваленная трава. Дрив, чтобы не попадаться на глаза змеедемонам, запетлял по эскерам [1] , вдоль длинных гряд холмов, вдоль песчаных наносов давно исчезнувших ледников.
1
Эскеры — холмы и гряды, сложенные внизу озёрными, вверху — ледниково-речными породами. Собирательный термин для обозначения форм рельефа водно-ледникового происхождения. — Примеч. ред.