Тёмный Эдем. Начало
Шрифт:
Ответ Эйвери всех буквально шокировал.
— Скажите доктору Стивенс, что я встречусь с вами в городе. Я спешила вас догнать и забыла сумку.
— Хочешь, чтобы я отвёз тебя обратно? — спросил Дэвис.
Эйвери уже держала его за пояс и прижималась щекой к его белой футболке.
— А вот и доктор Стивенс, — сказал я, увидев, как на дороге снова поднимается пыль. На этот раз её действительно поднимал белый фургон.
— Поезжай, Дэвис, — сказала Эйвери. — Просто поезжай.
Глаза её были закрыты.
Дэвис пожал плечами, улыбнулся и завёл мотоцикл. Мотор
— Здорово, ребята, что с вами всё в порядке, — сказал Дэвис и вместе с Эйвери поехал по тропе.
Мариса, подпрыгивая, помахала им рукой.
— Поверить не могу, что он вернулся за ней, — сказала она, беря меня за руку.
— Сегодня что, день Святого Валентина? — немного раздражённо спросила Кейт — наверное, сердилась, что она, самая популярная девчонка, под конец осталась без пары.
Коннор и Бен обняли её за плечи с двух сторон, и это, похоже, немного примирило её с действительностью.
Пока к нам подъезжал фургон, я смотрел в другую сторону, прислушиваясь к рёву мотоцикла. Но вскоре он затих и скрылся за деревьями. Я действительно был рад за Эйвери Вароун, хотя мне и не давали покоя воспоминания. Интересно, забуду ли я со временем всё неприятное, как забыли это все вокруг меня?
Доктор Стивенс усердно улыбалась и делала вид, что ужасно рада снова с нами встретиться. Особенно любопытные взгляды она бросала на меня, заглядывала мне прямо в глаза и, когда я, похоже, выдержал испытание, предложила нам сесть в фургон. Известие о том, что Эйвери уехала с Дэвисом, она восприняла спокойно.
— Я давно знаю Дэвиса, он отвезёт её домой, — сказала она.
— То есть туда, где её дом на этой неделе, — сказала Кейт, желая нанести сопернице последний удар, но потом спохватилась: — Ой, не хотела. Это подло даже для меня. Забудьте, народ.
— Да, ты права, это подло даже для тебя, — согласилась с ней доктор Стивенс, а потом добавила нечто, что, как я понимал, было гораздо важнее, чем казалось остальным: — Сейчас она живёт со мной. В последней семье она тоже не удержалась, так что я решила, что десяти приёмных домов для неё достаточно.
Значит, теперь доктор Стивенс — приёмная мать Эйвери. «Как удобно, — подумал я. — Если бы Эйвери умерла во время терапии, то доктор Стивенс позаботилась бы обставить всё как надо».
Я сел на заднее сиденье, и Мариса села рядом со мной. Через десять минут, когда мы выехали на шоссе, она уже спала, опустив голову мне на плечо. Я открыл рюкзак и нащупал коробочку миссис Горинг.
Внутри коробочки я обнаружил свой диктофон и, пролистывая меню, нашёл внутри него много новых файлов. Все файлы, что я переписал с компьютера в офисе доктора Стивенс, сохранились, как и те снимки с записями, которые я сделал в форте Эдеме. Аудиозаписи, видеозаписи и ещё кое-что, что миссис Горинг добавила от себя.
В моей памяти всплыл разговор между Рейнсфордом и доктором Стивенс.
Не знаю, можно ли ей доверять.
Конечно, можно. Даже не сомневайтесь. Она сыграет свою роль, я прослежу.
Это была не Эйвери, не Кейт и не Мариса. Это была миссис Горинг. Это ей не доверяли.
Я посмотрел на доктора Стивенс, которая взглянула на меня в ответ через зеркало заднего вида. Как же мне теперь быть?
«Вы были правы насчёт миссис Горинг, — подумал я. — Она предала вас».
Но что это значило?
Той ночью я узнал всё.
И всё оказалось гораздо хуже, чем я представлял.
Рейнсфорд
Месяц спустя
Мы задали тебе вопрос, Уилл. Зачем ты тут спрятался?
Потому что я знал. Я знал, и я боялся.
Я вспомнил, как в бомбоубежище репетировал этот диалог на тот случай, если меня найдут. Тогда я имел в виду, что боюсь других людей. Мой страх не имел ничего общего с Рейнсфордом или с тем, что случилось с нами в форте Эдеме. Я просто боялся заглянуть внутрь себя и столкнуться лицом к лицу со своим страхом.
Как оказалось, мне так и не представился случай произнести этот ответ в форте Эдеме. Я даже не знаю, что было бы, если бы кто-то действительно нас искал и нашёл меня в подвале. Тогда бы всё приняло иной поворот, и наша жизнь пошла бы по другому пути.
Никто бы из нас не вылечился. Мы до сих пор блуждали бы в страшных потёмках, стремясь обрести себя. Но все мы заплатили цену — некоторые больше, некоторые меньше, — а я узнал такое, о чём лучше не знать.
Коннор Блум до сих пор не пришёл в себя, он передвигается неуклюже, как во сне, и на его спортивной карьере поставлен крест. Все говорят, это от того, что его часто ударяли по голове и толкали, пока он бегал с мячом по полю, но мне-то лучше знать.
Бен Дуган звонил мне сегодня утром, и я, как всегда, спросил его: «Как твои руки?» Он ответил, что уже привык к постоянной боли в суставах и что ему стало немного лучше.
У Кейт до сих пор не проходят головные боли.
Ноги Алекса постоянно немеют, и он забыл про курсы вождения, пока врачи не разберутся в причине его недомогания.
Я же, как и следовало ожидать, по уши влюбился в Марису, которая спит сейчас на кушетке в моей комнате, пока я наговариваю это на диктофон. Она вообще очень много спит. И всегда будет спать.
Я знаю, что слух ко мне никогда не вернётся полностью. Он вернулся на семьдесят процентов, и мне остаётся только надеяться, что не станет хуже. Но хуже станет. Я в этом почти уверен. Годам к тридцати я, наверное, полностью оглохну, но не теряю надежды.
Я совершенно точно знаю, что эти симптомы у нас навсегда, потому что миссис Горинг мне кое-что объяснила. Она не просто отдала мне диктофон, она записала на него кое-что, чего я не знал. Сначала я прослушал запись её голоса. Она говорила тише обычного и каким-то более человеческим тоном, что ли.