Темный Империум: Чумная война
Шрифт:
Воздаяние и его охрана, образовав формацию в виде стрелы, начали двигаться вперёд. Ничто не могло остановить их. Они были воплощением мести Императора.
На вершине самой ближней постройки загорелся зелёный огонёк. Спустя мгновение из этого мгновения в сторону марширующих титанов полетела молния, что походила на фосфорную бомбу, которую метнули из чудовищной по размерам катапульты.
Дункель наблюдал как двигающийся снаряд превращается в подобие сверкающей кометы. Противовоздушные батареи имперской техники тут же открыли огонь, снаряды которых оставляли за собой устрашающие следы в воздухе. Боеприпасы врезались в летящую комету на чудовищной скорости, но ничто не могло остановить её. В тот момент, когда она приземлилась, земля содрогнулась, породив волну, что сотрясала весь мир. Спустя мгновение имперские ряды оказались в полусфере из зелёного
‘Во имя Трона, что это было? ’ – спросил Урскейн по воксу.
Никто не передавал отчётов о том, какие повреждения получили орудия поражённого титана, поскольку все, кто находился в машине, оказались мертвы. Спустя несколько секунд начали поступать потоки данных, что никак не останавливались. Тысячи погибли в мгновение ока.
‘Увеличить скорость! ’ – приказал Урскейн. ‘Грохот Смерти, Манипула Пять – продвигайтесь и ведите огонь. Нам нужно уничтожить эти башни! Запрашиваю немедленное подкрепление от командования легио. Все принцепсы – передавайте цели наведения союзным войскам. ’
Мимо Божественного Гнева пролетали лучи света, что напоминали копья. Разогретый до невероятных температур туман двигался по причудливым траекториям вокруг тех мест, где пролетали лазерные лучи. Рыцари дома Конора разгромили множество вражеской техники и пехотных отрядов, но без поддержки более тяжёлых машин они не смогут продвинуться далеко. Дункель начал двигаться с максимальной доступной ему скоростью.
К этому моменту уже все семь башен вели огонь из своих таинственных орудий. Зелёные молнии с шипением пробивались сквозь туман, после чего пропадали в тишине.
‘Пустотные щиты на максимум. Приготовиться к удару, ’ – сказал Урскейн по воксу. ‘Траектория… ’
Это были его последние слова. Зелёные кометы, что двигались так же непринуждённо, как и капли воды во время дождя: четыре летели в сторону Воздаяния, в то время как три других метили в Божественную Волю.
Вокс-сеть заполнилась непрекращающимся воем пустотных щитов, что были уничтожены в мгновение ока. Божественный Гнев продолжал двигаться до тех пор, пока шум не утих. Машина смогла понять то, что возвещал этот звук, гораздо раньше Дункеля.
Смерть титана.
Реактор Воздаяния взорвался первым, порождая бушующий шторм энергии, что при взрыве создала кратер в земле, глубина которого составляла примерно сотню метров. Божественная Воля погибла микросекундой позже, падая в вонючую грязь, будучи охваченная огнём. Плазменное ядро этого титана деактивировалось без взрыва, но машина была слишком повреждена, чтобы когда-либо встать в строй вновь.
Божественный Гнев попал в область действия электромагнитного шторма, вызванного взрывом реактора. Дункель начал терять контроль над передвижением, но машинный дух помог ему устоять. Раскалённая жидкость, что выплеснулась из Божественной Воли, забрызгала ногу оставшегося в живых титана, разъедая броню до основания. Машина взревела, оплакивая своих павших братьев, после чего ускорилась, начиная двигаться по созданному на Гекатоне болоту с невероятной для титана скоростью.
‘Я познаю вкус этого убийства, я познаю вкус свершённой мести! ’ – кричал Дункель, но он не мог понять, были ли это его слова, или же они вырывались из механической глотки титана.
Идущая впереди остальных башня медленно продвигалась по болоту, её гигантские колёса утопали в грязи, но всё же продолжали нести конструкцию вперёд. Она давила всех, кто находился на её пути, без разбора, тем самым смазывая свои механизмы их кровью.
Эта башня была недостойна быть одной из величественных машин. Она походила на осадные башни людей древних времён. Это было ничто по сравнению с теми священными боевыми созданиями, что служили Богу-Машине. Тронутые ржавчиной железные пластины покрывали её с низу до верху, но корпус башни был выполнен из необработанного дерева. По её бокам располагались подогнанные друг под друга брёвна. В некоторых местах тело этого чудовища целиком и полностью состояло из стволов деревьев. Ни одни живое существо никогда бы не пожелало узреть леса, в которых произрастали такие деревья, ибо всего один взгляд на них мог вызвать омерзение и тошноту. Во многих местах в корпусе башни можно было увидеть чудовищные рты, что постоянно щёлкали зубами. Оставшиеся на стволах деревьев ветки хватались за всё, что попадалось им на пути, подобно когтям животных. Сами же брёвна удерживались источающими слизь верёвками. Гвозди, каждый из которых был размеров с человека, торчали практически отовсюду. Невероятные по размерам яростные лица, чьи глаза постоянно метались из стороны в сторону, украшали собой переднюю часть башни. Их латунные и бронзовые детали, что были покрыты зелёным налётом, укрывали собой примитивные орудия, что торчали из их раскрытых ртов. Какая-то ядовитая субстанция постоянно капала из всех щелей, покрывая собой всю площадь этой ужасающей конструкции. Немного завалившись назад, башня открыла для обзора огромный двигатель, что периодически выплёвывал ядовитый дым. Поршни, каждый из которых был размером с орудие Божественного Гнева, заставляли центральные колёса двигать всю конструкцию вперёд. Это вещь была абсолютно примитивной и абсолютно омерзительной.
‘Сжечь! ’ – взревел Дункель.
Его приказы были излишними – Божественный Гнев уже принял решение за него. Перед мельтапушкой начало мерцать облако разогретого воздуха, после чего был произведён залп, который ударил башню прямиком в центр. Неизвестная энергия была призвана из потустороннего мира, дабы сдержать яростный натиск божественной машины, но даже она не могла остановить разгневанного титана.
Дункель почувствовал, как он, его экипаж и машина слились в первобытном ликовании при виде того, как металл плавится, а гниющее дерево начинает гореть. Он бы сделал ещё один залп, но воинственный дух Божественного Гнева вырвал у него контроль. Машина устремилась вперёд, не взирая не повреждённую и дымящуюся ногу. Передвигаясь немного прихрамывая, титан начал замах, дабы нанести удар своим гигантским цепным кулаком.
Божественный Гнев со всей мощью обрушился на башню сбоку. Осадное сооружение было выше его в два раза, но его основание было слишком небольшим, чтобы обеспечить хорошую устойчивость. От удара титана его колёса развернулись в сторону, сбивая машину с проложенного пути. Находясь в состоянии первобытной ярости, Божественный Гнев нанёс удар своим кулаком, целясь в прогнившую насквозь часть башни, после чего выдернул оттуда охапку источающих отвратительную желчь брёвен. Божественный Гнев взревел. Рыцари, что рыскали позади него, почувствовали запах добычи, после чего тут же открыли огонь из своих пушек по колёсам башни, в то время как термальные орудия разорвали центральную ось пополам.
Башня остановилась, её повреждённые колёса дымились. Верхние уровни охватил огонь.
‘Если её можно ранить, то, значит, можно и убить! ’ – проревел Дункель, приготовившись нанести последний удар.
Но у башни ещё был козырь в рукаве.
Огромные струи вонючей жидкости начали бить из вырезанных на корпусе башни ртов, укрываю всю область перед собой мерзким дождём. Мерзость, источаемая этим чудовищем, обрушилась на Божественный Гнев и рыцарей, что кружили вокруг его ног.
Пустотные щиты начали искрить. Жижа текла слишком медленно, чтобы щит мог эффективно перераспределять энергию по разным зонам, но при этом она взаимодействовала с полем каким-то таинственным образом, будто в любой момент она могла сменить своё агрегатное состояние на твёрдое, тем самым усилив свои поражающие свойства. В некоторых местах эта субстанция растекалась по щиту, в других – била по корпусу подобно твердотельным снарядам. Керамитовый композит шипел, пластсталь горела. Броня плавилась так, будто это был пластек, что попал в зону поражения плазменного орудия. Дункеля охватила боль, которую испытывала машина. Божественный Гнев начал песню ненависти, словами которой были агония и пренебрежение к полученным повреждениям.