Темный инстинкт
Шрифт:
Только я ее не ем, презираю. И пить нельзя.
— А ты пьешь. Алкоголичка, — прошипел Новлянский. — Дождешься — будет приступ, как в прошлый раз.
— А иди ты к черту, Пит! — Алиса сладко, всем своим хрупким тельцем потянулась. — Я хочу, понимаешь? Да.
И ничего с этим сделать нельзя. Значит, как вон Димон, Рыцарь печального образа, скажет: судьба моя такая. Вы с кем тут сейчас говорили, не с Григорием Ивановичем?
— Нет, — Мещерский покачал головой, — мы между собой.
— А правда, Григорий Иванович до неприличия похож на
Мещерский пожал плечами:
— Да? Вам так кажется? Я что-то не заметил.
— Еще как похож! Сорди такой мужчина. Та-акой мужчина! Я с ним спала в Сан-Альбано.
— С кем? С Сорди? — Мещерский с большим интересом покосился на эту экстраваганточку. Итальянский актер староват, конечно, уже, но он — великий Сорди. А эта…
Что ж, она все же с самой Зверевой в родстве. Братец ее все про высший круг речи толкал…
— Дура, — Новлянский скрипнул зубами. — Дура, заглохни!
— А что? — она пьяно рассмеялась. — Сорди сам из Рима. Из Трастевере — райончик такой Затибрье. Он сам рассказывал — мальчишками они ходили в один квартал на Порта-Портезе. Там была проститутка Стелла. Толстая, вот с такими грудями. Они платили ей, ну, что у мальчишек от мороженого и кино оставалось, а она задирала платье и показывала им. Трусов-то там и в помине не было, хи-хи! Он все это потом рассказал Феллини, а тот недолго думая вставил в «Восемь с половиной», и фильм приз получил. Там эта поблядушка Сарагиной зовется, ну помните, кадры-то знаменитые!
— Ты рехнулась, что ли? Думаешь, об этом сейчас надо говорить? Об этом?! О непотребстве твоем — когда в доме мертвец непохороненный?! — взорвался Новлянский.
От прежней холодности в нем и следа не осталось.
И Мещерский отметил, что этот двадцатишестилетний парень, очевидно, по натуре своей крайне несдержан и только усилием воли приучил себя казаться внешне бесстрастным. А на самом деле страсти кипели под этой бескровной белесой оболочкой. Сейчас его словно прорвало визгливой истерической яростью. Только ярость эта была вызвана отнюдь не одним только оскорблением приличий, а чем-то иным, более серьезным.
— А о чем сейчас надо говорить, а? Пит, научи. Ну хочешь, поговорим о твоих любимых чешуекрылых? Хочешь?
Он тащится от бабочек, — сообщила она Мещерскому, точно по великому секрету. А он в этот самый миг решил: кого именно напоминает ему сейчас Алиса — принца Гамлета. Да, да, белобрысого датского принца, впавшего в притворный идиотизм, беседующего с Полонием о торговце рыбой и его дочери. — У Пита в московской квартире — да и когда он в Цюрихе учился, там тоже — все стены были бабочками залеплены. Жуткая гадость — дохлые насекомые!
И все — на булавках. А он с ними только-только не целуется. Ну же. Пит, не сверли меня глазками, лучше улыбнись. И скажи нам свое коронное: «Рот бабочки приспособлен к сосанию, а нижняя челюсть выгнута хоботком». — Она тоненько зашепелявила, передразнивая, потом засмеялась, потом испуганно прикрыла рот ладонью:
— Ш-шш, в доме-то покойник! В нашем
Вот и вчера утром ты ведь, Пит, тоже с сачком куда-то путешествовал? И ничегошеньки не заметил, нет? Так-таки и ничего?
Новлянский встал и "отошел к роялю. Было видно, что он зол как черт.
— Что о тебе люди подумают? — процедил он. — Ты на себя в зеркало полюбуйся, на кого ты похожа, и подумай.
Что чужие могут о тебе…
— Чужие? А теперь тут чужих нет. Пит. Тут теперь все свои, в доску. Родненькие. В одной мы ведь лодке, так, Сереженька?
Мещерский насторожился: она впервые назвала его по имени. Да еще так ехидно-ласково.
— Вот его наняли, чтобы он нашел убийцу кастрата, — Новлянская уколола Мещерского тонким пальчиком в грудь. — И его длинного приятеля тоже. Этого воображалу.
Ты прекрасно, Пит, это знаешь. Говорю тебе, не делай таких жутких глаз! Что проку скрывать? Нам Майя всем ведь сказала: «Марина не успокоится, пока ЕГО не найдут».
"Ах карга старая, — подумал Мещерский. — Это она подслушивала, когда мы наверху говорили. Так вот отчего их всех на беседу со мной потянуло! И этих, и Корсакова.
Они просто все про нас с Кравченко уже знают. Ну и дом, черт бы его побрал!"
— А нас всех милиция подозревает в убийстве, вот что, — торжественно изрекла Алиса. — Я сразу сообразила, как меня этот без погон, но явно человек в сером спросил: «А где вы находились с одиннадцати до двух часов?»
Сразу сообразила. А псих, которого все вроде бы ищут…
Собственно, а был ли мальчик, а?
— Свои соображения держи при себе. Никто тут в них не нуждается. И вообще… Что, что такое?! — Тон Новлянского резко изменился, потому что Алиса вдруг скорчилась от боли и схватилась за живот. — Что? Это, да? Я же предупреждал! Надо «Скорую» немедленно, надо.., пока кровотечение не…
Но сестра его уже снова тряслась от смеха:
— Напугался? То-то. Вот умру, что ты будешь делать без меня, дурачок мой любимый? Пропадешь ведь!
— Идиотка пьяная. — Новлянский отвернулся, провел рукой по лицу. — Истеричка.
— А, слушай, брось. — Она сползла с дивана и на нетвердых ногах заковыляла к стеклянной двери на террасу. — Скучно с вами. О Сорди вы говорить не хотите, о бабочках не хотите, об убийстве тоже не хотите. Пойду я от вас, пожалуй. А.., вы не видели Григория Ивановича? — спросила она капризно.