Темный исток. Гробницы пустоты

Титов Роман Викторович

С любопытством заглядывая в их очумелые лица, я не смог отказать себе в удовольствии и не улыбнуться.

– Мозголом, – прошептал мне на ухо Мекет, – не усугубляй. Просто иди, будто ничего не случилось.

Я посмотрел на него, но спорить не стал. Выбрав самый опрятный на вид столик, уверенно направился к нему. Шаманка двинулись следом, а брат подошел к браной стойке. Должно быть, чтобы сделать заказ. Мало по малу жизнь в забегаловке возвратилась в прежнее русло, но я кожей ощущал любопытные взгляды.

Расселись. Стали

ждать. Я старался ни на кого в особенности не смотреть, надеясь, что постороннее любопытство, липшее ко мне, точно слизь, как-нибудь само собой рассосется. Понимая, чем оно вызвано, я осторожно потрогал свой расквашенный нос. На прикосновение тот откликнулся болезненно, благодаря чему я сделал вывод, что к вечеру его разнесет, как переспевший плод бо-бо. Зрелище получится отменное.

– Повернись, я посмотрю, что можно сделать, – вдруг предложила шаманка.

Памятуя о том, с какой легкостью она излечила Мекета от колотой раны, полученной им в поединке с Аргусом, я слегка воодушевился. В конце концов, пусть я и не был писаным красавцем, ходить с разбитой физиономией вовсе не хотел.

Но тут же вспомнил:

– Кажется, вы говорили, что не стоит привлекать к себе внимание подобными трюками.

– Если в деле замешаны лейры – безусловно, – откликнулась Тассия Руэ, стискивая мое лицо обеими руками. – Однако от шаманов никто иного и не ожидает. В каком-то смысле, лечить – наша обязанность и почти никого не интересует, каким именно образом мы это делаем. А сейчас помолчи, будь любезен. – Она сосредоточилась на моем ранении.

Ранении. Даже в голове это слово звучало довольно пафосно, несмотря на то, что ничего общего, как и большая часть моей жизни, с пафосом не имело. Я давно открыл, что на словах все приключения, с которым когда-либо сталкивался, звучат гораздо масштабней, чем были на самом деле, и от этого нередко чувствовал себя кем-то вроде обманщика.

Прикосновение шаманки к лицу сопровождалось сильным жжением и болью. Своими холодными шершавыми пальцами она рьяно мяла мне нос, словно собиралась заново слепить его, при этом не переставая что-то приговаривать на огианском наречии.

Чувствуя, как Тени делают свое дело, я старался мужественно терпеть, но при особо болезненном тычке не выдержал и ойкнул.

– А чего так больно-то?!

– Вообще-то, тебе нос сломали, мальчик мой, – едко заметила огианка, продолжая свою мануальную терапию. – Если не хочешь и дальше дефилировать с этой чудесной кривизной, советую немного потерпеть и позволить мне закончить.

Я подчинился и, спустя минуту, все было кончено: жжение прошло, а нос, кажется, вернулся в прежнюю форму. Оставалась сущая мелочь – стереть засохшую кровь, но с этим можно было справиться и без привлечения потусторонних сил.

– Спасибо, – сказал я, нырнув в карман за носовым платком.

– Мне было нетрудно, – отозвалась шаманка, судя по голосу, чрезвычайно довольная собой. Понизив голос до полушепота, она добавила: – Истинные профессионалы своего дела и не на такое способны, знаешь ли. Особенно, если их инструментом являются Тени.

Я усмехнулся, вспомнив о нашей с ней договоренности относительно ученичества, но отвечать не рискнул. Сейчас с меня было достаточно и тех знаний, что имелись. К тому же, к столику приближался Мекет, неся в руках три кружки темно-лилового пенного напитка.

– Боиджийское пиво, – объявил братец, со стуком опуская кружки на стол. Он был мрачен, но ни о каких трудностях с барменом, если таковые возникли, говорить не стал. – Через пару минут принесут и поесть. Я взял тебе жареные крылышки туа – местный деликатес и все такое.

– Не сомневаюсь, – спрятав платок обратно в карман, я придвинул себе одну из кружек и осторожно понюхал содержимое. Отвращения не вызвало.

– Надеюсь, ты не решил, что я тоже здесь питаться стану? – осведомилась шаманка, сверкнув взглядом из-под своего дыхательного забрала. – Это пойло, кстати, тоже можешь взять себе. Я не пью.

– Да как скажешь, – буркнул Мекет, притянул ее бокал и залпом осушил его. Смачно рыгнув, он сказал: – Давно хотел попробовать такое.

Мы с шаманкой переглянулись. Она резюмировала:

– Ну и убожество.

– Итак, как ты умудрился нарваться на тех ублюдков? – понизив голос, спросил братец.

Отпив прохладного пенного напитка с терпким травянистым вкусом, я ответил:

– Я не нарывался. Они зацепили меня прямо здесь и, ничего не объясняя, выволокли на улицу.

Мекета эта новость встревожила.

– Что-нибудь сказали?

Я наморщил лоб, пытаясь припомнить детали. В ситуации, когда события происходят слишком сумбурно и стремительно, о мелочах, как правило, легко забываешь.

– Требовали, чтобы я заплатил за то, что оказался на их территории.

– И все? – брат удивился.

– И все, – подтвердил я и прищурился. – А почему ты спрашиваешь?

Прежде чем ответить на мой вопрос, Мекет присосался ко второму бокалу, но отпил лишь чуть-чуть, потом заявил:

– Один из них был тем, кто и назначил мне здесь встречу. Тот самый «свой» человек.

Спрашивать о том, кто именно, нужды не было никакой. Лоскут конечно. Кто же еще?

– То есть ты все это время ждал его в кабинке?

– Так было условлено.

Я резко выпрямился, со стуком опустив пивную кружку на стол, и изумленно уставился на брата. Слов не хватало, чтобы выразить всю степень негодования, но я изо всех сил надеялся, что сумел передать мысли мимикой.

– Полегче, Мозголом, – проговорил он, поднимая ладони вверх. – Не нагнетай.

Было видно, что ему стало не по себе. Только меня это не успокоило.

– Легко говорить! Не тебе лицо о стол разбили.

Мекет тяжело вздохнул и рассеянно почесал щетину.