Темный исток
Шрифт:
Сразу не сообразив, к чему это, я вопросительно уставился на нее.
– Анестетик, - пояснила Диана.
– Нашла у вас в аптечке. Я слышала, как ты жаловался на головную боль. Думаю, одной ампулы будет достаточно.
Я хотел сказать, что боль, все еще терзавшая мое тело и подстегивающая внутренние запасы раздражения, вовсе не ограничивается головой, но передумал и просто поблагодарил. Правда, к шприцу пока не притронулся, вместо этого проговорив:
– Мне жаль твою маму. Надеюсь, в памяти робота что-нибудь найдется.
Трудно сказать, что именно на меня нашло, но эти слова исходили от сердца. Я правда сочувствовал
Она восприняла мои слова по-своему. Что и не удивительно.
– Так ты подслушивал!
Отрицать было бессмысленно, и я пожал плечами.
– Мекет не оставил мне выбора.
– Знаешь, - сказала Диана, - я иногда думаю, что вы намеренно выводите друг друга из себя, но потом понимаю, что это не какая-то игра или притворство, а ваша подлинная сущность. Вы как огонь и вода, по-другому жить не умеете. И это еще больше внушает сомнения в то, братья ли вы на самом деле.
Я вздохнул. Знала бы она, сколько раз мне доводилось размышлять на эту тему!..
– Помнится, мы это уже обсуждали...
– Тогда ты понимаешь мое нежелание беседовать с тобой о моей матери.
Хоть и через силу, но мне все же удалось усмехнуться:
– Подловила. Кстати, хочу отдать тебе должное, не у всякой благовоспитанной барышни хватит духу отправиться на Дей-Прим. Самому мне там бывать не доводилось, но я знаю, насколько неприятное это место. Не говоря уж об обитателях. Ты крепче, чем кажешься.
Мои слова заставили Диану улыбнуться. На этот раз по-настоящему.
– Спасибо. Хотя в этом нет никакого особого подвига. Когда нужда заставляет, человек способен пройти через многое... К тому же, я была не одна. Меня сопровождали.
– И кто же?
– Я не собирался спрашивать, но вопрос вырвался сам собой.
– Не твоего ума дело!
Только теперь до меня вдруг дошло, что у такой девушки, как Диана, просто не может не быть ухажера. Воображение тут же услужливо нарисовало двухметрового детину с жемчужной улыбкой и чересчур самоуверенным взглядом, притом баснословно богатого и ничуть не менее знатного, чем она... Пф-ф!
– Отчего же к нам пришла в одиночестве? Как тебя твоя охрана на Семерку отпустила?
– Дала обещание, что буду держаться подальше от неприятностей.
Я удивленно взметнул одну бровь:
– Сарказм?
Она шутливо постучала себя по кончику носа:
– Тонко чувствуешь.
– Есть на ком тренироваться, - усмехнулся я, стрельнув взглядом в сторону рубки.
Она оглянулась на двери, словно ожидала, что оттуда появится Мекет.
– Не сомневаюсь.
– Потом вновь посмотрела на меня.
– Прими обезболивающее. За милю видно, как тебя корежит.
– Корежит? Термин из словарика для благородных девиц?
– хихикнул я, но шприц со стола послушно взял. Автоматическое впрыскивание активного вещества в левое плечо произошло быстро и практически безболезненно. Я нарочно не стал упоминать, что это уже вторая ампула, которую мне пришлось принять за последние полчаса.
– Итак, - начала Диана, - что ты по этому поводу думаешь?
Ага! Вот мы и добрались до главной причины, заставившей гостью спуститься в мою скромную обитель. Не удовлетворившись ответами Мекета, теперь она решила попытаться вытянуть информацию из меня. Я подозревал, что все заверения Дианы об отсутствии интереса к тематике лейров, были лишь попыткой пустить пыль в глаза, и все же не был до конца в этом уверен. Потому-то, постаравшись придать лицу наиболее невинный вид, уставился на нее:
– По какому именно?
На спектакль она, к сожалению, не купилась, и раздраженно дернула очаровательной головкой:
– Не притворяйся! Ты прекрасно знаешь, о чем я!
Я, конечно же, знал. Приключения в Цитадели не оставили красавицу-леди равнодушной. В особенности наше чудесное, по-другому не скажешь, спасение из лап зловещего Аргуса... К слову, в ту пору я и сам не до конца понимал, как это произошло и с чем было связано.
– Ты определенно имеешь какое-то отношение к этим... лейрам, - заявила Диана.
– И я хочу знать, какое именно?
Мне не понравилось каким тоном было произнесено слово "лейрам", и вместо ответа, спросил:
– Зачем?
Она удивилась:
– Зачем?
– Да. Зачем тебе это? Какое тебе до лейров дело?
Она не ответила. Тогда я сказал:
– Слушай, если ждешь от меня откровений, то и сама веди себя честно. Правда за правду. А если нет, то можешь возвращаться в рубку. Заодно передай тому кретину, что пилотирует кораблем: со мной все в порядке.
Сразу стало видно, что разговаривать в подобном ключе леди было непривычно. Так уж аристократы устроены - делиться с кем-то душевными тайнами, для них равносильно тому, что собственное сердце из груди вырвать и положить на алтарь для всеобщего порицания. Особенно, если этот кто-то тебя ни во что не ставит. Читали мы о таких, знаем.
Наконец, Диана сделала глубокий вдох и сказала:
– Есть еще одна деталь, о которой я прежде никому не говорила. Я не рассматривала ее как существенную, но лишь до встречи с тобой. Однажды я стала свидетельницей, как моя мама, примерно, как и ты сегодня, управлялась со стаей птиц.
Резко опустившись обратно на кровать, я уточнил:
– Управлялась - ты имеешь в виду, приказывала им что-то, и они это тут же исполняли?
На что девушка пожала плечами:
– Трудно сказать с уверенностью - это было очень давно, да и я была совсем маленькой. Во всяком случае, у меня осталось четкое ощущение... Мама явно не думала, что ее кто-то видит; мне и моим сестрам давно полагалось спать. Помню, я очень испугалась, и, переживая, что меня могут наказать, тихонько возвратилась в спальню и постаралась поскорее все увиденное забыть. А уже следующим утром служанка обнаружила ее мертвой. В собственной постели.
– И прежде, чем я успел задать свой вопрос, добавила: - Экспертиза показала: у нее в нескольких местах была сломана шея.
То, насколько спокойно держала себя Диана, когда рассказывала об этом, не могло не восхищать. Она любила свою мать, это было видно, но при этом прекрасно понимала - слезами делу не поможешь, чем еще больше заставляла себя уважать.
– И никаких следов вероятного убийцы обнаружено не было?
– на всякий случай уточнил я.
– Ни единого, - кивнула Диана.
– Мама лежала в кровати, словно умерла во сне. Вот только кости сами по себе ведь не ломаются...
– Это вряд ли.
То ли обезболивающее наконец-то возымело эффект, то ли рассказ Дианы так повлиял на меня, но я вдруг забыл о недомогании и замельтешил по каюте, безумно заинтригованный этой жуткой историей. Более всего, меня в ней интересовало одно: