Темный кипарис

Нун Эдвина

Рисунок принадлежал Тодду. Тодд подписал его. Тот самый таинственный ребенок, который приходил царапать слова «крыса» и «смерть» на двери своей спальни. Повредился ли ребенок в уме? Был ли он действительно ненормальным? Стелла вздрогнула, не зная, что делать, как правильно поступить. Она не могла просто проигнорировать подобный поступок, совесть не позволяла ей скрыть свою находку и притвориться, что ничего не случилось.

С тяжелой душой она взяла рисунок и положила в портфель, вместе со своими учительскими принадлежностями. Тут было над чем задуматься. Правильно говорят: семь раз отмерь, один раз отрежь.

Тодд Хок совершенно чудовищно исказил прекрасные черты лица своей матери. Зачем, господи помилуй? На самом деле он не знал этой женщины, поскольку его рождение явилось причиной ее преждевременной смерти…

Раздался стук в дверь библиотеки.

— Войдите, — произнесла Стелла, изобразив на своем лице спокойное выражение.

Вошел Гейтс:

— Извините меня, мисс Оуэнз. Я хотел сказать вам, что обед будет на час раньше сегодня вечером. Хозяин должен поехать верхом в деревню для деловой встречи. Он надеется, что это не причинит вам неудобства.

— Конечно нет, Гейтс. Благодарю вас. Тогда шесть часов?

— В шесть часов.

— О, Гейтс.

— Да, мэм?

— Я слышала, что Оливер был прекрасным художником. Интересно, сохранились ли какие-то его работы? Мне так хотелось бы взглянуть на них.

Лицо Гейтса опечалилось.

— О нет, мисс. Все сожгли. Все. Все, что осталось, — это та запертая комната наверху, в западном крыле. Сейчас там, наверное, нет ничего, кроме паутины и пыли. Понимаете, такова была воля мистера Хока. Он не хотел оставлять ничего, что напоминало бы Оливера.

— Понятно. Спасибо, Гейтс. Слуга улыбнулся:

— Хотя у юного Тодда — прекрасная рука. Вы могли бы попросить его показать вам некоторые из его работ. Он будет действительно прекрасным художником, если продолжит этим заниматься. Уверен, у него окажется под рукой несколько рисунков.

— Да? — Стелле удалось придать своему голосу удивленные интонации. — Обязательно попрошу. Я стараюсь узнать о Тодде как можно больше.

Гейтс слегка поклонился и вышел, ничего больше не сказав.

Обед в шесть. Стелла вздохнула.

Будет нелегко проглотить кусок, сидя напротив этого мальчика с ангельским лицом, который мог создавать такие дьявольские рисунки со всем мастерством прирожденного художника.

Но она должна попытаться. Должно быть какое-то объяснение для такого совсем юного дьявола.

Глава 8

КОМНАТА ТОДДА

Обед не занял много времени, он прошел кое-как. Создалось впечатление, будто все домочадцы сговорились поесть как можно скорее, чтобы ничто не задерживало внезапного, неожиданного отъезда хозяина.

Гейтс прислуживал, как обычно. Жареное мясо, украшенное подрумяненной картошкой и салатом. На десерт подали сливовый пудинг, в соответствии с сезоном Хэллоуина. Стелла выпила много кофе, больше своей обычной нормы. Она чувствовала, Что нуждается в стимуляторе, но не хотела прибегать для восстановления сил к бутылке самбукового вина, возвышавшейся посреди стола.

Тодд проглотил свою порцию, миссис Дейлия ела изящно, а мистер Хок был слишком занят Предстоящей встречей, так что за весь обед произнес единственную фразу: «Передайте мне, пожалуйста, соль, мисс Оуэнз».

Весело сверкал огонь в открытом камине, делая обстановку столовой уютной, как в дорогой гостинице. Да, Стеллу пронизывал холод. Атмосфера и настроение за обеденным столом были унылыми и недружелюбными.

Наконец обед закончился, и Артур Карлтон Хок поднялся, чтобы попрощаться и пойти в холл за своим пальто и котелком. Миссис Дейлия сделала Тодду за обедом замечание, сказав, чтобы он не ел так шумно, и мальчик погрузился в угрюмое молчание. Стелла попыталась немного разрядить обстановку рассказами о кануне Дня всех святых, но Тодда не удавалось расшевелить. Миссис Дейлия слегка улыбнулась, и ничем не примечательный обед прошел без единой реплики. Блюда, великолепно приготовленные Гейтсом, остались почти нетронутыми из-за отсутствия bon appetite [2] .

2

Хороший аппетит (фр.).

Когда они услышали, что карета мистера Хока отъехала, а фырканье и топот лошадей замерли в ночи, миссис Дейлия обратилась к Стелле. Экономка выглядела сегодня вечером особенно красивой. Ее яркую красоту замечательно подчеркивали темный корсаж и белый, украшенный рюшем воротник.

— Вы играете в шахматы, мисс Оуэнз?

— Да. Я люблю эту игру!

— Хорошо. Отправимся в кабинет? Но сначала, мастер Тодд…

— Да, миссис Дейлия.

— Пожелай теперь спокойной ночи. Уверена, мисс Оуэнз задала тебе много уроков на завтра.

Стелла пожелала ему спокойной ночи и с каким-то дурным предчувствием наблюдала, как он уходит из столовой. Трудно было поверить, что это ангельское лицо и невинные голубые глаза скрывают уродливые мысли, о чем свидетельствовал его рисунок.

— Гейтс приберется здесь. Пойдемте, мисс Оуэнз.

Стелла почти с облегчением покинула столовую. Ее радовала предстоящая игра.

Но ее надежды на счастливый исход были мгновенно разбиты вдребезги. Хотя в колледже считали, что она играет выше среднего уровня, Стелла вскоре поняла, что не является подходящим партнером для миссис Дейлии.

Как только доска была приготовлена и на ней были расставлены затейливо вырезанные король, королева и королевский офицер, началась игра, и Стелла поняла, что миссис Дейлия — великолепный игрок. Стелла вытянула красную пешку и начала первой. Но не успела она сделать пешкой ход, как экономка смело принялась за дело. Не прошло и двадцати минут, как Стелла уже потеряла королеву, цепного слона и увидела, что ей грозит полное поражение.

Миссис Дейлия в игре была подлинным Макиавелли. Стелла, с головой уйдя в размышления о том, как избежать поражения, совершенно забыта о неприятных событиях дня.