Темный Клинок
Шрифт:
Гул недовольства вырывался из толпы туземцев каждый раз, когда правитель упоминал Рим. Фигул заметил, что некоторая часть толпы недоверчиво качает головами. Другие вполголоса шушукались друг с другом, и он почувствовал, что враждебное настроение к новому правителю начинает возрастать.
– Похоже, эти люди не слишком довольны новой договоренностью с Римом, - тихо сказал Фигул.
Блез хмыкнул:- Неприятный сюрприз.
– Мы, дуротриги, не любим перемен, - продолжал Тренагас. - Это понятно. Мы гордое племя, происходящее от величайших воинов Британии. Естественно, что мы стремимся цепляться за наше славное прошлое, но уже сейчас
Тренагас сделал паузу и взглянул на Сциллу, словно ища одобрения. Посланник слегка кивнул головой, и правитель снова повернулся лицом к своим подданным со стальным взглядом в глазах.
– В нашем образе жизни произойдут значительные изменения. Изменения, которые необходимо внести. - Тренагас вглядывался в лица своих подданных, его губы нервно дрожали.- Во-первых, я ввожу запрет на хранение оружия в стенах поселения. Все оружие подлежит немедленной конфискации. Те, кто ослушается, будут строго наказаны.
По толпе раздались громкие возгласы. Фигул поморщился. Многие дуротриги были гордыми воинами, и любой приказ разоружить их воспринимался бы как серьезное оскорбление их чести. Тренагас поднял руку, призывая к тишине. Когда это не удалось, ауксиларии начали отталкивать
наиболее шумных британцев, стоящих впереди толпы, своими щитами. Несколько британцев упали на грязную землю под крики гнева своих товарищей. Наконец правитель смог продолжить свою речь.
– Это еще не все, друзья мои. Кроме того, влияние друидов должно быть стерто с наших земель. Любому культу, который поощряет человеческие жертвоприношения и советуется с богами, рассматривая внутренности жертв, нет места в цивилизованном обществе. Святилище друидов и ямы для подношений будут уничтожены, а священный дуб срублен.
Из толпы раздался дружныйпотрясенный вздох. Посягательство на их убеждения была слишком оскорбительной для многих дуротригов, и их отчаяние быстро сменилось гневом. Правая рука Фигуласкользнула вниз и легла на рукоять своего легионерского меча, готовая вынуть его, если гнев бриттов внезапно выльется в насилие.
– Выглядит паршиво, - сказал он, сжимая пальцы вокруг рукояти меча.
– Даже я это вижу, господин, - ответил Блез сквозь стиснутые зубы. –Хоть, я не понимаю ни слова из того, что они говорят.
– Более того, - продолжил Тренагас, - я навязываю имперский культ. Каждый из моих подданных будет обязан поклоняться божественным Юлию и Августу. Новый храм, посвященный божественному императору Клавдию, будет построен на месте святилища друидов. Он будет оплачен за счет обновленной системы налогов, которые начнут собираться с нашего народа…
– Эй, Тренагас! А как насчет нашего гребаного зерна? - крикнул британец с передних рядов толпы, перебивая правителя.
Фигул устремил взгляд на этого человека. Он был крепко сложен, его шея и лицо были покрыты глубокими шрамами, а волосы заметно поредели из-за многолетнего мытья их известью в соответствии с древней традицией туземных воинов.
– Вы говорите о римских богах и римских обычаях. Какой нам от этого прок, если мы не сможем прокормить наших детей? - завопил израненный воин гортанным голосом, полным ярости. Он указал на Фигула и его товарищей.
– Мы живем на объедках, а эти гребаные иноземцы забирают себе все зерно!
Гортанные возгласы поддержки раздались из части толпы. Фигул услышал одну или две насмешки в адрес римлян. Стоящий в фургоне Тренагас уставился на воина с отвисшей челюстью, на мгновение ошеломленный перебиванием его тщательно отрепетированной речи. Он быстро восстановил самообладание и попытался продолжить, но воин продолжал перекрикивать его. Остальные британцы снова зааплодировали. Выражение лица правителя резко помрачнело. Он повернулся к Коскониану.
– Префект! Арестуйте этого человека.
Коскониан кивнул и отдал приказ своим людям. Сразу же пара помощников выступила вперед из строя и схватила ветерана-бритта за бицепс, прежде чем вытащить его из толпы под протестующие вопли его собратьев-британцев. Сначала воин пытался сопротивляться, но один из помощников ударил его кулаком в живот, и он в конвульсиях повалился на землю. Солдаты подтащили раненого к фургону, а затем бросили его на землю. Тренагас посмотрел на воина со смесью жалости и презрения. Затем он снова обратился к толпе.
– Я ваш правитель. Я не потерплю сопротивления. Никто! Все те, кто посмеют бросить вызов моей власти, понесут ужасное наказание. Клянусь! Тренагас повернулся к ауксилариям, стоявшим над воином.- Убей этого жалкого негодяя. Мы сделаем из него пример. Выставьте его голову на столб над воротами, а его тело бросьте в помойку на съедение диким собакам и крысам. Это послужит уроком для всех, кто вздумает противостоять моему правлению.
Гневный ропот толпы мгновенно усилился, к нему присоединились крики испуга. Женщина бросилась вперед из толпы, прежде чем спутники успели оттащить ее назад, пронзительно крича и прижимая к груди младенца. Она упала на колени перед ауксилариями. Слезы текли по ее щекам, когда она умоляла Тренагаса высоким голосом.
– Что она говорит, господин? - уголком рта спросил Блез.
Фигул сглотнул: - Она умоляет правителя пощадить ее отца. Она говорит, что если его убьют, то у нее не будет возможности содержать своего ребенка. Ее сын уже болен, иначе он не переживет зиму.
Тренагас холодно посмотрел на женщину, совершенно не тронутый ее отчаянными мольбами. Постепенно до женщины дошло, что она ничего не может сказать или сделать, для того чтобы пощадили ее отца. Придя в бешенство, она начала умолять Тренагаса хотя бы разрешить ее отцу достойные похороны в соответствии с местными обычаями. Но Тренагас только взглянул на нее с холодным безразличием, прежде чем спокойно повернуться к батавцам.
– Схватить эту женщину, - приказал он. - Она может присоединиться к отцу в куче. Младенец тоже может умереть, чтобы предательская родословная подонков была стерта с лица земли.
Солдаты сразу же двинулись, чтобы вырвать ребенка у матери. Внезапно вся толпа взревела от гнева. Даже вельможи, послушно стоявшие рядом с правителем, были потрясены его приказом. Один британец шагнул вперед и направился к ауксилариям, его лицо исказилось в сердитой гримасе, а огромные руки были сжаты в кулаки, но его товарищи быстро удержали его, прежде чем солдаты успели ударить его своими щитами. Женщина с растрепанными волосами кричала во весь голос и осыпала красочными проклятиями помощников. Фигул почувствовал, как настроение в толпе резко повернулось против Тренагаса. Он заметил, как Анкаста быстро движется к правителю.