Темный Луч. Часть 2
Шрифт:
Он хотел, чтобы она ушла, умерла, стерлась из памяти, чтобы он мог быть свободен делать то, что хотел и в чем нуждался, без последствий.
И все, что стояло на пути зверя, были я и Елена.
Я рухнул на кровать, измученный событиями дня — и ночи, — но я ворочался с боку на бок, не в силах заснуть.
Бессознательное предупреждение Ирен снова и снова прокручивалось в моей голове.
Гиппогриф — незнакомка, как назвала ее Ирен, — была опасна. Она выполняла работу Горана.
Не было никакого способа узнать,
Я в отчаянии ударил кулаком по подушке. Ничто не имело никакого гребаного смысла.
***
На следующий день отец был похож на медведя с больным зубом, и мы все старались держаться на расстоянии. Он должен был предстать перед советом и воспроизвести события предыдущего дня, перо гиппогрифа было его единственной уликой.
Они пытались заставить пойти и меня, но у меня были дела поважнее, чем доказывать свою невиновность в том, что произошло на Варбельских Играх. Для совета не имело значения, что моя семья и я были теми, кто пытался защитить всех. Всякий раз, когда кто-то выступал перед советом, казалось, что ты должен защищаться, независимо от того, были ли твои действия чистыми и на благо окружающих.
Скорее мой отец, чем я.
Люциан сегодня возвращался домой. Я надеялся, что это означало, что он заберет Елену из наших рук, так что я, по крайней мере, смогу вздохнуть спокойно в своем собственном доме, но я знал, что вероятность того, что это произойдет, невелика. Король Хельмут и королева Маргарет не очень-то любили Елену.
И я знал это, потому что мне приходилось терпеть, слушая о Елене каждый чертов раз, когда я включал радио.
Если радиоведущие не болтали о ее отношениях с Люцианом, то они обсуждали ее роль в миссии «Короля Лиона».
Все хотели знать, кто она такая и откуда прибыла.
Их восхищение ею заставляло меня нервничать. Я был в ужасе от того, что кто-то увидит сходство между королем Альбертом и Еленой. Особенно после того, как они хорошенько разглядели ее глаза. Глаза Елены и короля Альберта были совершенно одинаковыми.
Я провел рукой по лицу и выключил радио, когда ведущий снова упомянул Елену Уоткинс. Драконье отродье.
Мне было противно, когда они так ее называли. Я был единственным, кто имел право так ее называть.
Противоречивые чувства, бушевавшие внутри меня, выводили меня из себя. Часть меня хотела защищать ее на каждом шагу, но другая часть хотела оторвать ей голову.
— Это всего лишь слова, Блейк, — сказала мама, сжимая мое плечо.
— Не то чтобы меня это волновало, мам. Я просто устал слушать один и тот же чертов диалог на каждой радиостанции.
— Знаю. И уверена, что как только выставка «Короля Лиона» в музее закончится, шумихи тоже не будет. Кстати, твой отец сказал, что тебе нужно идти.
Я покачал головой, с шумом выдохнув
Меня раздражало, что он стал таким гребаным неудачником, и что он легко отделался. Но моя мать заслуживала лучшего, чем то, через что он заставил пройти мою семью своим пьянством и азартными играми, и она ясно дала понять, что никогда с ним не разведется.
Она слишком сильно любила его, чтобы вот так от него отказаться.
Итак, я должен был все исправить для нее.
— Блейк, ты должен быть там.
— Хорошо, я постараюсь появиться. — Я встал и вышел из кухни. Я не хотел быть там, когда Елена спустится за завтраком.
Я захлопнул дверь спальни и достал кэмми, чтобы позвонить Айзеку.
Мне нужно было убраться подальше от Елены. И я мог использовать наш новый альбом как предлог, чтобы убраться из дома.
***
— Итак, я так понимаю, что ты должен пойти, раз уж ты был тем, кто спас принцессу и все такое, — сказал Айзек.
Я рассмеялся. Он думал, что быть девушкой Люциана было самым близким к титулу, который она получила. Только я знал, насколько правдива была его шутка.
Держа это при себе, я практически отдавал Пейю, и я знал, что это неправильно. Но всякий раз, когда я думал о нас с Еленой вместе… Я даже представить себе не мог, что мы будем парой.
Когда этот день настанет, я больше не буду собой. Я буду ее марионеткой, ее рабом. Потерянным маленьким щенком, повинующимся каждой ее команде.
Иногда такая жизнь казалась хуже, чем принадлежать Горану. По крайней мере, я бы хотел быть с Гораном. Я бы выбрал его, потому что к тому времени для меня все равно было бы слишком поздно.
Но это все равно был бы мой выбор.
Я поиграл на гитаре и настроил ее еще немного.
— Ты ведь идешь, верно?
— Не знаю. Я думаю об этом.
— Черт возьми, Блейк. У тебя есть все эти возможности и привилегии, но ты просто выбрасываешь их, будто они ничего не значат.
— Поверь мне, это не привилегии, Айзек. Эта комната будет заполнена лицемерами и снобами. Не моя сцена.
— Хорошо, позволь мне занять твое место. Я хочу познакомиться с этой Еленой, девушкой с девятью жизнями.
— Да, что ж, посмотрим, действительно ли у нее девять жизней, — пошутил я, откладывая гитару в сторону и вставая.
Я попрощался и вышел на улицу, где изменился и поднялся в воздух, направляясь обратно домой.
Я не мог поверить, что меня заставляют идти на глупое представление.
Они не могли сказать ничего такого, что вернуло бы Брайана или сделало бы наши переживания той ночи менее ужасающими.