Темный Луч. Часть 4

Вудс Эдриенн

Драконианец, которого мы убили, оказался прямо передо мной.

Он все еще колол Елену, и я обнаружил в своих руках ее топор.

Я бросил топор, и сцена снова исчезла. Я видел, как разговаривали Елена и Пол. Нет, этот ублюдок убил Люциана, и я выкрикнул ее имя. Она даже не взглянула на меня.

Он снова исчез, и я обнаружил себя на горе. Я лежал на камне, а Елена лежала рядом со мной, просто греясь на солнышке.

Я улыбнулся ей и приподнялся, желая поцеловать ее, но видение исчезло.

Я перебрал все воспоминания,

которые у меня были о Елене. Когда мы танцевали на балу, она была похожа на снежную королеву. Мы проводили время на горе, просто развлекаясь. Каждый раз, когда я заговаривал с ней, она меня не слышала, не оглядывалась, не улыбалась. Воспоминания исчезали слишком быстро.

Я оказался на ринге благодаря тому, что она сделала для меня. Она заявила на меня права. Она закричала: «Сдавайся», и я, наконец, подчинился.

Это снова сломило меня, чувство было таким сильным, и оно изменилось в ту ночь, когда я наконец поцеловал ее.

Она была моим наркотиком.

Воспоминания о ней просто проносились передо мной, все быстрее и быстрее, а потом я зарычал.

Я не собирался забывать ее. Я отказываюсь.

Мое рычание тоже прекратилось, когда воспоминания прекратились, и оно сменилось грохотом.

Это вибрировало во всем моем теле. Затем раздался еще один грохот, за которым последовал глухой треск.

Мои глаза сфокусировались, и я смог увидеть размытую длинную линию молний, разбивающуюся в тысяче направлений. Затем она снова исчезла. Было так темно.

Мое зрение, поначалу дезориентированное, начало обостряться.

Ничего, снова только темнота, а затем вспышки молний снова осветили все вокруг. Оглушительный звук грохота заглушил мой слух. Через несколько секунд раздался раскат грома. Это было так ярко.

Это, наконец, пробудило мое тело, а не только разум, ото сна.

Елена.

На этот раз мое тело было сильным.

Я вырвался из липкого дерьма, удерживающего меня на месте, и полетел прямо на молнию. Нити липкого, похожего на клей дерьма пытались уберечь меня от удара молнии, но я знал, что именно туда мне нужно идти.

Теперь этого было достаточно.

С меня было достаточно.

Чем ближе я подходил, тем отчетливее и ярче становилась молния.

Я закрыл глаза и сильно стиснул зубы, так как знал, что это будет больно, и полетел прямо в молнию.

Она пробежала рябью по моему телу, и боль была невыносимой. Эта молния была совсем не похожа на мою.

Она вибрировала в каждой клеточке того, кем я был.

Когда яркость померкла, я обнаружил себя в темноте другого типа, в которой я снова мог слышать мысли, но они не принадлежали Елене. На этот раз они принадлежали всем остальным, и, судя по тому, как они звучали, это были все, у кого была испорченная душа.

Их убийственные, хитрые и злобные мысли о причинении боли, заговорах и совершении худших поступков, которые только могли прийти в голову, о нападении на меня. Все это просачивалось сквозь меня,

как приливная волна. Вспышки воспоминаний, которые мне не принадлежали, появлялись быстро.

В них говорилось об убийствах, изнасилованиях и жестоком обращении самого худшего рода. Медленно убиваемые животные, плачущие от избиения дети, женщины, зовущие на помощь, и мучительные крики мужчин, подвергаемых пыткам. К каждому прилагалась фотография со вспышкой.

Мой разум чувствовался так, словно хотел взорваться. Война, много мыслей о войне. Внутри них велись личные войны. Я знал этот тип войны, потому что жил с ней так долго.

Крик сорвался с моих губ, и мощная сила вырвала меня из этого страдания обратно в темноту, которую я знал.

Еще один удар молнии, и я полетел так быстро, как только мог, в другую полосу света, но на этот раз тьма вцепилась в меня, обвивая своими щупальцами мои конечности, пытаясь удержать меня.

Я надавил сильнее, когда еще больше черных усиков прижалось к моему телу, затрудняя движение.

Я сосредоточился только на этой молнии. Я должен был добраться до нее, собрал все силы, которые у меня были, чтобы прорваться сквозь темные щупальца, пытающиеся поглотить меня, пытающиеся удержать в своей черной дыре небытия.

Я вырвался на свободу, врезался в яркий свет и упал на что-то осязаемое.

Я снова был в своем человеческом обличье.

Ощущение невесомости исчезло, и я почувствовал себя не в своей тарелке. Будто что-то холодное накрыло меня, оно было липким и пыталось втянуть меня обратно.

Я изо всех сил старался дышать. Блядь. Что это было?

Я усилием воли заставил свои легкие открыться.

Кто-то кашлял. Это был не я.

— Помогите! — Голос Елены, и я ни хрена не мог поделать. Она была в опасности, и я не мог до нее добраться.

Она снова закашлялась.

Это звучало так, будто она тоже не могла дышать.

— Помогите! — Она закричала громче.

Я дал свою гребаную драконью клятву.

Я мысленно взревел, и мои легкие раскрылись. Я ахнул, втягивая в себя воздух. Сильный запах серы обжег легкие, и последовал приступ кашля. У меня был больной голос, будто у меня была пневмония.

Мое нутро взбесилось.

Я чувствовал себя не в своей тарелке. Меня вырвало пачками черного дерьма. Та же самая чернота пыталась удержать меня в там.

Я все еще был по уши в этом дерьме, но больше не боролся с ним. Оно просто прилипло к моей коже.

Черная жижа просто продолжала вытекать у меня изо рта на пол.

— Блейк, где, черт возьми… — Голос Елены сорвался. Она была здесь, прямо здесь.

Я поднял голову, и в ее глазах стояли слезы.

Я чуть не упал на нее, когда схватил и крепко прижал к себе. Она была здесь. Холод одолел меня. Будто я замерз, и у меня стучали зубы. Ее зубы тоже начали клацать. Я собирался убить ее, если не отпущу. Ее тепло начинало исчезать. Я все еще кашлял.