Темный мир
Шрифт:
— Ускользнул ли кто-нибудь, чтобы предупредить Матолча? — бросил я в толпу. Все еще улыбающийся Ллорин выглядел абсолютно спокойным.
— Не могу сказать ни да, ни нет, ведь в этом замке наверняка тысяча потаенных входов и выходов.
— Это плохо. — Я не стал скрывать своего раздражения. — У нас недостаточно людей, чтобы поставить часовых вокруг всего замка.
— Предупреждены они или нет, нас все равно много больше! — На этот раз улыбка Ллорина была той, которую принято называть презрительной. — Мы точно также уложим членов Совета, как уложили их стражников.
— Мы отправляемся
— Я не понимаю, зачем это надо. Лучше здесь устроить им засаду.
— Необходимо убить Ллура!
Изумление и атавистический суеверный ужас сделали его лицо белым, как полотно.
— Убить — это?
— Я говорил с Гэстом Райми, и он научил меня, как действовать дальше.
Повстанцы теснились вокруг нас, прислушиваясь к нашему разговору и наблюдая за нами. И Ллорин дрогнул, осознав, что ему грозит потеря авторитета среди этих бесхитростных и готовых ради свободы на все людей.
— Но ведь ты ни слова не говорил об этом раньше! Клянусь богами, убить Ллура?!
И тут же приподнялся на носки, набрал в легкие воздух и принялся громким голосом отдавать приказания. Повстанцы попрятали оружие и покинули замок в поисках своих стреноженных лошадей. Через несколько минут мы уже все восседали в седлах, двигаясь в направлении Кэр Ллура.
Я поднялся на стременах и оглянулся на черную громаду замка, в одной из башен которого восседал в кресле мертвый Гэст Райми, первый из членов Совета, умерший от моей руки. Я стал его убийцей, разве что только не пронзил мечом его сердце.
Я вновь опустился в седло, дав шпоры своему скакуну. Не желая отставать, Ллорин также пришпорил своего коня. Неровной растянутой линией следовали за нами лесные жители. Преодолевая холмы и овраги, двигался наш отряд в направлении далеких гор. Следовало достичь стен Кэр Ллура до наступления рассвета, и поэтому нам надо было спешить изо всех сил…
Медея! Эдейри! Матолч! Эти три имени звучали в моих ушах так, что были готовы лопнуть барабанные перепонки. Предатели, и Медея повинна не менее остальных. Разве смогли бы Эдейри и Матолч уговорить ее, если б она сама не вознамерилась принести меня в жертву?! И Эдейри, и оборотень должны умереть, и они умрут, а что касается Медеи, то я смогу пощадить ее, если она согласится стать моей рабыней.
Со смертью Гэста Райми я стал предводителем Совета! В башне, где хранились сокровища и обитал землянин, меня чуть-чуть не подвела постыдная сентиментальная слабость. Я не сомневался: в этом проявилось влияние чуждого мне Эдварда Бонда. Это его воспоминания ослабили на время мою волю, размягчили в разгаре решающих событий.
Сейчас мне ни к чему были его воспоминания. К моему поясу был прикреплен жезл Власти и хрустальная маска, я знал, где таится столь желанный для меня меч. Благодаря им я, лорд Ганелон, стану владыкой Темного Мира, а не какой-то пентюх Эдвард Бонд.
Я впервые задумался, что поделывает в эти минуты Эдвард Бонд. В тот миг, когда Медея несла меня сквозь Огонь Нужды в Темный Мир, в тот же самый миг Эдвард
Ему суждено прозябать на Земле, и поскольку это будет зависеть от меня, подобная замена больше не повторится. Быть может Фрейдис воистину непревзойденная чародейка, но ей ли превзойти человека, от чьей руки падет Ллур? Ответ однозначен.
Я осмотрел Ллорина с головы до ног. Глупец! Да и Арле той же породы. Только у Фрейдис хватило ума не доверять мне до конца.
Первым должен умереть самый сильный из моих врагов — Ллур. За ним последуют члены Совета. И вот тогда-то лесные жители на собственной шкуре почувствуют мою власть. Тогда они узнают, что я Ганелон, а не размазня Эдвард Бонд!
Усилием воли я выкинул из своей памяти воспоминания Эдварда Бонда. Я извлек их из глубины моего сознания, я стер их без остатка.
Будучи Ганелоном и никем другим, сражу я Ллура!
И будучи Ганелоном, стану я править Темным Миром.
Править с помощью Огня и Меча!
Огонь жизни
Кэр Ллур высился на фоне светлеющего неба, подобно исполину, вышедшему навстречу утру.
Он был огромным и отталкивающе чужим. Он казался бесформенным, будто некий титан строил себе жилище из массивных скал, нагромождая их небрежно друг на друга. И в то же время в этой необычной архитектонике угадывался точный расчет и искушенный вкус опытного зодчего.
Две колонны, каждая высотой в пятьдесят футов, стремились вверх подобно ногам Колосса, а между ними находился вход, никем не охраняемый. И только здесь во всем Кэре можно было любоваться странным светом.
Подобно вуали из тонких металлических нитей, переливалась всеми цветами радуги невесомая завеса. Она колебалась зримо и дрожала, как будто ветер играл легкими складками нежного шелка. Пятьдесят футов высоты и двадцать футов ширины — таковы были размеры переливающейся завесы, достигающей вершин колонн. А за нею и над ней нависал Кэр, словно стесанная гора, и не верилось, что это творение рук человеческих. Он казался еще мрачнее из-за рассвеченного зарей неба. От него веяло холодом и ужасом, даже у меня перехватило дыхание, а лесные жители дрожали, как листья под резкими порывами осеннего ветра.
— Никто из нас и наших предков не приближался так близко к стенам Кэр Ллура, — сказал вполголоса Ллорин. — Никто из повстанцев не последует за нами дальше, Эдвард, приказывать им бессмысленно. Они ослушаются меня, разве только ты сможешь уговорить их.
— И как далеко они готовы следовать за мною? — спросил я с неприкрытой иронией, и в это время один из воинов, сохранивших самообладание, крикнул предупреждающе. Приподнявшись на стременах, он вытянул правую руку в южном направлении. Там из-за холмов тянулось облачко пыли, в котором угадывались контуры торопящихся изо всех сил всадников, чьи доспехи сверкали в лучах красного солнца.