Темный охотник (сборник)
Шрифт:
– У меня есть средства! Но не на острове. Если ты довезешь меня, получишь щедрую награду…
– Дело не в том, что я считаю, что ты лжешь, Гира. У меня просто нет времени возиться с сопливыми девчонками. Своих проблем по горло.
– Я не так юна, Лас. Женщины моего племени выглядят молодо, только и всего. Как и эльфийки.
– Знаю. Но тебе не больше сорока. В этом я уверен. А по гномьим меркам это означает, что ты еще не достигла порога совершеннолетия, и у тебя просто не может быть денег. Ваши старейшины запрещают детям иметь собственные средства. А что касается возраста…
Гнома нахмурилась и достала из сумки сережки в форме морских звезд.
– Вот. Если поможешь мне, они станут твоими.
Бриллиантов на этих звездочках оказалось даже больше, чем звезд на небе. Теперь можно было догадаться, отчего ей пришлось залезать на пальму. Небось украла драгоценности у какого-нибудь богатея, и он отправил за ней в погоню своих мордоворотов.
– Даже спрашивать не стану, откуда у маленькой фрекен такая ценность.
– Не говори ерунду! – она гневно поморщилась и шевельнула ладонью, из-за чего камни заискрились в солнечных лучах. – Серьги принадлежат мне. И станут твоими, если только ты дашь себе труд выполнить плевую работенку!
Ответить я не успел, так как дверь слетела с петель, и в мой дом ворвались какие-то люди. Гира взвизгнула.
Грохнуло!
Пуля пролетела мимо, едва не оторвав мне ухо. Я, выругавшись, запоздало пригнулся. Комнату заволокло едким пороховым дымом. Воспользовавшись этой оказией и не дожидаясь дальнейшего развития событий, мы с гномой сиганули в окно. Упали в заросли бальзамина и, бросившись прочь, протоптали в подвернувшейся под ноги клумбе ужасную носорожью тропу.
Если Риолка узнает, какой ужас я устроил в ее любимом садике, она меня на подкормку акациям пустит. Чего еще можно ожидать от дрэгайки? Моя домовладелица не слишком жаловала тех, кто плохо относится к растениям. Она и квартиру-то мне сдала только потому, что я эльф. Отчего-то Риолка считала меня родичем, хотя это совсем не так.
За нашими спинами раздались крики и ругань. Затем сухо треснуло, бумкнуло, вжикнуло… В тот момент, когда мы пробежали дворик, из хозяйского дома выскочила Риолка. Короткая светло-зеленая туника едва прикрывала ее совершенное тело, медовые волосы разметались по плечам, а фиалковые глаза метали молнии.
– Разве я не просила, не приводить женщин, у которых есть ревнивые родственники, Лас?! – крикнула она.
Прежде чем я ответил, кто-то из преследователей вновь выстрелил и, на свою беду, промахнулся. Пуля угодила в старую акацию, растущую под окном дрэгайки.
– А вот это зря, – пробормотал я под нос и крикнул трясущейся от бешенства Риолке:
– Они не ее родственники!
– Они к тебе по делу? – моя красивая хозяйка держала себя в руках из последних сил.
– В первый раз их вижу.
Мой народ всегда страдает от чрезмерного любопытства, и я – не исключение. Уж очень хотелось посмотреть, что сделает Риолка с этими умниками. Я показал Гире, удивленной моим поведением, что надо спрятаться за дрэгайкой, а сам присел на крыльцо, решив насладиться зрелищем.
Преследователей было трое. Еще трое вошли через калитку с улицы. И парочка появилась со стороны черного хода.
– Это все за тобой? –
Она виновато шмыгнула носом и неохотно кивнула.
– Ты гораздо более важная птица, чем я думал. Вряд ли кому-то так сильно нужны две алмазные побрякушки, чтобы ради них нанимать такое количество громил и поднимать Сан-Винсенте на дыбы.
Между тем, преследователи явно сочли, что мы у них в руках. Судя по их смелому поведению и ухмыляющимся рожам, они никогда в жизни не только не видели, но и не слышали о таких существах, как моя хозяйка. Иначе давно бы оставили нас в покое. Но, как и вчерашняя братия, эти не относились к разряду хоть сколько-нибудь умных.
– Прочь из моего дома!! – гневно бросила Риолка, и акация, в которую угодила пуля, угрожающе скрипнула ветвями, подтверждая слова хозяйки.
Кажется, лишь я один заметил, что дерево ожило. Не долго думая, отодвинулся в сторону, здраво рассудив, что не стоит давать ветвям повод считать меня врагом. Эти крошки донельзя ревнивы, и если им вдруг не понравились наши с дрэгайкой мимолетные отношения, то меня могут запросто затоптать за компанию. Разумеется, «случайно».
– Уйдем, красотуля. Обязательно уйдем. Нам нужна девчонка, – сказал один из непрошеных гостей.
– Она в моем доме, и здесь останется. Проваливайте!
– Смотрите, какая строптивая, – усмехнулся другой.
– И глупая, – подхватил его товарищ.
– А может, она напрашивается, а? – сказал третий, не спуская вожделенного взгляда с длинных стройных ног и едва прикрытых туникой бедер дрэгайки. – Вон, как вырядилась.
– Ты прав. Крошка ничего. Развлечемся, раз она упрямится.
Пока эти идиоты пускали слюни, мечтая о кувырках в постели с Риолкой, у них за спинами произошли некоторые серьезные изменения.
Три акации, растущие на противоположной стороне дворика, втянули в себя белые кисточки цветков, выпустили на ветвях огромные шипы, выбрались из земли и бесшумно, точно кошки, подкрадывались на острых ногах-корнях к ничего не подозревающим людям.
Гира пискнула, но тут же закрыла рот ладошкой, глядя во все глаза на невиданное зрелище. Акация возле крыльца тоже незаметно выбрала из почвы корни и поджала их под себя.
– Берите их, – приказал вожак, и двое придурков бросились к хозяйке моей квартиры. Все еще ухмыляясь, они схватили ее за руки, и тут же завопили от удивления и страха.
Я опять пропустил момент трансформации. Только что передо мной стояла красивая молодая женщина, за ночь с которой любой мужчина продал бы душу – и вот уже на ее месте находится страшная сгорбленная старуха. Морщинистое лицо, седая грива волос, выдающийся далеко вперед подбородок и крючковатый нос. Лишь глаза остались прежними – молодыми, пронзительно-ясными, бешеными.
В следующую секунду акация прыгнула, всем весом рухнув на стрелка, который совсем недавно испортил ее кору пулей. Это послужило сигналом. Деревья-убийцы врезались в ряды бандитов, и началось избиение. Ветви-копья и корни-мечи пронзали, рубили, подминали, рвали на части человеческие тела. Неудачников, схвативших Риолку за руки, оплела, а затем задушила упавшая со стены виноградная лоза.