Темный Охотник

Розальев Андрей

— Лагранж никогда не подписывает эти свидетельства, — подмигнул он.

В руках у меня оказалась бумага, похожая на свидетельство о рождении или о заключении брака. И в ней на трёх языках — ацтеков, английском и русском, значилось, что сего дня Артём Чернов закончил аттестационный курс и успешно сдал установленный экзамен, закрыв разлом 4-го ранга в составе группы из… одного человека. На момент выдачи свидетельства имеет 5-й класс.

— Евгений Евгеньевич… — я даже не знал, что сказать Жихареву.

— Да-да,

я понял, ты мне очень благодарен! — расхохотался тот. — Пошли уже, а бумагу спрячь подальше. Вот жопой чую, она тебе понадобится! А насчёт благодарности… Проставишься!

Я застал Веневитина, когда тот вылезал из душа. По идее, у нашей группы как раз закончилось какое-то занятие на полигоне, и скоро идти на обед. Егорка был распаренный, довольный и в шёлковом халатике, — остатки былой аристократической роскоши, привычка из дома. Ему сейчас не хватало полотенца на голове и огуречных кругляшей под глазами.

— О! — Веневитин явно удивился. — Уже!?

— Уже.

— Сдал?

— Сдал.

А вот Веневитин искренне порадовался. Прыгать и визжать не стал, но крепко обнял меня, похлопал по плечу и…

— Погоди, — вдруг переменился в лице. — А нас теперь случайно не расселят?

— Не совсем, Егор. Если всё пойдёт как надо, то я уеду в город.

— Что!? Как!?

А точно ведь, я же не докладывался Веневитину о своих планах. Он же не знает обо всём этом замуте с вольным егерем.

— Не переживай, — сказал я. — Я буду в десяти минутах езды от базы, так что будем пересекаться по вечерам. В качестве собутыльника ты для меня незаменим! Ну… или кто там появляется вместо тебя в моменты изрядного подпития? Да и потом, может быть, мою койку займёт кто-нибудь поприятней.

Егор нахмурился и замолчал.

Вот ведь тугодум.

— Мия, — сказал я. — Мою койку займёт Мия.

— Так ведь женский корпус…

— Так ведь весельчак в розовых очках, с которым ты рыбачил и жрал водку, — парировал я. — Не ссы, Егор, Жихарев что-нибудь придумает. Так что вот. Ты же хотел хлебнуть семейной жизни, вот и получай. Глядишь, через год привезёшь домой невесту. Или сам к ней поедешь. Напомни, она у нас откуда?

— Финка… Но бабушка русская, поэтому и по-русски чисто говорит.

— Ну вот! Наладишь поставки дешёвой мебели или… чего там ещё фины делают? Заживёшь, детей наделаешь.

— Угу.

— Короче говоря, Егор, перспективы у тебя открываются ой-ой-ой, — я оглядел комнату. — А где мои белки?

— Чёрт знает. На завтраке с нами были, а потом куда-то пропали. Зачем-то утащили со стола яблоко, целую горсть зубочисток и ложку…

«Эй! Вы чего там задумали!?» — послал я мысленный запрос и почти сразу же получил ответ от Чипа.

«Хайзяя, всё нормас! Кач-кач-кач, хайзяя!». А вот Диля разъяснила понятней и прислала мыслеформу. Белки залезли в мастерскую и возились

на верстаке. Чип упражнялся и размахивал заточенной ложкой, в то время как Диля корпела над какой-то кожаной перчаткой. И судя по всему, она уже заканчивала.

«Мы хотим быть полезными», — сказала пушистая, застегнула перчатку на правой лапке, прицелилась в яблоко, как-то по-хитрому согнула запястье, и из руки у неё выстрелила зубочистка. Хорошо так выстрелила, бодро. Яблоко она, конечно, не прошибла, но вошла целиком!

Диля довольно хмыкнула, а затем заявила мне, что им нужны яды. «Чем смертоносней, тем лучше».

О-хо-хо! Не, нуачо? Будут у меня свои личные маленькие мохнатые ассасины! В разломе от них толку мало, но если вдруг понадобится кого-нибудь по-тихому убить, то… Каким же параноиком должен быть СБ-шник, чтобы поднять тревогу из-за белки в окне?

А я в этот момент могу отрабатывать себе алиби. Например, катаясь на карусельках в людном парке под бдительным оком камер слежения, хохотать и хавать сладкую вату. Короче говоря, идея зачёт. Мне нравится. Добуду грызунам яды, пускай куражатся.

Из уютных мыслей про устранение неугодных людей меня вырвал стук в дверь.

— Чернов?

На пороге стоял усатый мужик. Много раз видел его в столовой, но кто он такой не знал. Судя по возрасту, кто-то из постоянных егерей базы.

— Я.

— Тебя вызывает Лагранж. Сейчас же.

О, долго жить будет! Может быть.

Чёрт, не успел я даже сполоснуться после разлома, а французик уже тут как тут. Не терпится ему, похоже, неймётся.

— Иду, — сказал я и проверил телефон на предмет звонков и сообщений. Весточки от Габи пока что не было…

Жан-Жак пребывал в игривом настроении. Даже кабинет проветрил. И это было очень кстати, поскольку дыма я на сегодня и так уже вдоволь наглотался.

Ещё одна перемена коснулась рабочего места начальника. Он сдвинул бумаги и монитор в сторону, а прямо перед собой разложил шахматную доску и даже успел расставить фигуры. Ой-ой-ой. Это что же? Наши иносказательные беседы выходят на новый уровень? Мне предстоит какая-то метафорическая игра? Вроде бы в прошлый раз поговорили предметно и по душам, и вот тебе снова…

— Здравствуй, Чернов, — начал Лагранж. — Слышал, что экзамен сорвался. И слышал о том, как именно он сорвался. Впечатляет, Чернов, очень впечатляет.

Индеец доложился? Успел уже? Вот ведь падла краснорожая. Интересно, насколько он всё приукрасил? Насколько я теперь ценен в глазах Лагранжа? Вырубил Воина-Ягуара и почти что в одиночку закрыл разлом; такой ценный кадр упустить никак нельзя, верно?

О-хо-хо.

Чувствую себя выставочным конём, которому зубы разглядывают.

— Очень жаль того парнишку, который погиб в разломе. Действительно жаль. Знал его?