Темный ритуал
Шрифт:
Затем махнул рукой спешащему к их столику официанту — мол, тот им не нужен. Посмеиваясь, молодожены приступили к обеду.
2
Большинство пассажиров, летящих в Хартум, составляли степенные арабы. Из европейцев были трое активно жестикулирующих при разговоре итальянцев, супружеская пара флегматичных немцев и вдрызг пьяный поляк, который, усевшись в кресло рядом с Дмитрием, мгновенно заснул еще до того, как самолет оторвался от земли. Во время полета Дмитрий возился с электронным переводчиком, запоминая общеупотребительные слова на арабском. Валерия
— Дима, просыпайся, мы идем на посадку! — ворвался в полудрему голос Леры, и он открыл глаза.
Самолет, идя на снижение, уже вышел из облаков. Лера прилипла к иллюминатору, разглядывая густую беспорядочную россыпь спичечных коробочек светло-коричневого цвета на желто-песочном фоне. По мере снижения коробочки превращались в двух-и трехэтажные дома, стали видны улицы и масса автомобилей, которые напоминали мелких букашек, снующих и стоящих неподвижно.
— С высоты город производит неприглядное впечатление, — высказалась Лера.
Зазвучал низкий мужской голос на арабском языке, и зажглась табличка на английском, сообщив о необходимости пристегнуть ремни. Авиалайнер плыл в воздухе, казалось, чуть не касаясь крыш домов.
— Похоже, аэропорт, расположен в черте города. Ощущение, что сядем среди домов, — комментировала вслух Лера. — В чьем-то дворе. Этот городишко — забытая Богом дыра.
— Население «городишки» Хартума около двух миллионов.
— Не хило! И не подумала бы. Дима, глянь, до жилых домов отсюда рукой подать — вот их жителям удовольствие жить под рев моторов!
Самолет вздрогнул, нащупав колесами посадочную полосу, мягко покатился, и салон наполнил густой гул двигателей.
— Ой-йо-йо! Посмотри, что это такое? — встревожилась Лера.
Недалеко от посадочной полосы виднелись за баррикадой из мешков с песком счетверенный зенитный пулемет и боевой расчет из четырех солдат, которые, несмотря на жару, были в касках.
— Это — для нашей безопасности.
— Словно мы приехали не на отдых, а в прифронтовую зону. Что еще нас ожидает при высадке?
Опасения Леры оказались напрасными. Зал аэропорта был просторным, светлым, суперсовременным, с красиво оформленным интерьером, блистал стеклом и металлом. Таможенники в светлой форме, в фуражках, дотошно проверили багаж, особо выделяя европейцев, и не напрасно — у итальянцев обнаружили несколько бутылок с алкоголем, и, несмотря на бурное, громкое возмущение этих пассажиров, их куда-то увели. Людей в зале ожидания было немного. Основную массу составляли арабы, как в европейской одежде, так и в традиционных длинных белых одеяниях до пят, с чалмами или колпаками на головах. Белокожих европейцев можно было сосчитать на пальцах. На выходе из таможенного контроля Дмитрий увидел курчавого шоколаднолицего коренастого араба лет тридцати пяти, одетого в широкие брюки кораллового цвета, салатовую тенниску, держащего табличку «Pogodin», и направился к нему, помахав рукой.
— Ас-саляму алейкум! Ахлян уа сахлян! — поздоровался араб и, сложив руки на груди, слегка поклонился. Затем перешел на ломаный английский: — Меня зовут Махмуд, я буду вашим водителем и гидом. Сейчас отвезу вас в гостиницу.
— Уа-алейкум ас-салям! — Дмитрий щегольнул выученным арабским
— Как вы долетели? Все было хорошо?
— Ашкурука, хасанан, — упрямо совершенствовался в языке Дмитрий.
Осмотревшись, он увидел под арабской вязью надпись на английском — «Банк», указал рукой в ту сторону и перешел на английский:
— Я хотел бы обменять валюту на местные деньги.
— Не рекомендовал бы я здесь менять деньги, тут в три раза ниже курс, чем у менял на базаре. Гостиница у вас оплачена, а завтра я помогу провести обмен на рынке.
— Разве здесь не безопаснее это сделать?
— Со мной можете не волноваться и быть уверенными в своей безопасности, — многозначительно и твердо произнес Махмуд.
— Виталий сказал, что тебе можно доверять. Ладно, последуем твоему совету.
Махмуд ухватил за ручку чемодан на колесиках и бодро направился к автоматическим стеклянным дверям.
Хартум встретил прибывших пассажиров изнуряющей жарой, неожиданной для вечернего времени. Тут было значительно жарче, чем в Каире. Ко всему, в тяжелом раскаленном воздухе явственно ощущался вкус пыли и песка, заскрипевшего на зубах.
— О боже! — вскрикнула Лера, напуганная открывшимся зрелищем.
Небольшую площадь перед зданием аэропорта запрудила толпа черноликих арабов в белых длинных подпоясанных балахонах, на головах у них были такого же цвета колпаки. Часть этих людей в монотонном ритме пела: «Лай-ла, лай-ла, лай-ла, лай-ла…», при этом делая туловищем полуобороты то вправо, то влево. К ним присоединялись и некоторые прохожие, в том числе и в европейской одежде. Некоторые «балахонщики» то и дело без видимой причины перемещались с места на место, и от этого толпа находилась в неком круговороте. «Броуновское движение», — мысленно охарактеризовал увиденное Дмитрий. Певцы, находившиеся в середине толпы, выстроились в две шеренги, лицом друг к другу, и под бесконечное «лай-ла» стали кланяться друг другу в разных вариациях.
— Лера, это скорее забавно. — Дмитрий усмехнулся, взяв жену под руку.
— Дервиши из суфийского ордена, они прибыли из провинции на Джуму, — пояснил Махмуд.
— Джума — это праздник? — заинтересовалась Лера.
— Джума не праздник. У нас, мусульман, есть два праздника: Рамадан Байрам и Ид аль-адха. К празднику у нас другое отношение, чем у вас, христиан. Для каждого мусульманина праздник — это возможность преумножить добрые деяния, которые в Судный день будут сопоставлены с плохими деяниями. Праздники дают нам, мусульманам, стимул для более усердного служения Аллаху. Джума — это пятница, лучший день недели. В Священном хадисе сказано: «Суббота дарована иудеям, воскресенье — христианам, а пятница — мусульманам. В этот день им ниспосылается благодать и все доброе».
— Понятно, это выходной день, — кивнул Дмитрий.
— Джума не только выходной день, — отрицательно покачал головой Махмуд. — Джума начинается в четверг после захода солнца и продолжается всю ночь и день пятницы до захода солнца. Грешить в Джуму недопустимо.
— Понятно, что непонятно, — вздохнула Лера. — Восток — дело тонкое.
— Мы находимся в мусульманской стране, где главенствуют над всеми законами законы шариата, — кивнул Дмитрий. — И это далеко не Турция и даже не Египет.