Тёмный Властелин. Книга вторая
Шрифт:
Ждать пришлось недолго. Бой Аксина с драконом был настолько страшен, что даже гномы, раса, абсолютно лишённая магического дара, почувствовали отголосок мощи используемых заклинаний. О магах и говорить не стоило….
— Вот это силища. — Прошептал поражённый Форос. — Никогда ничего подобного не видел. Что же там такое творится?
— Да. — Тоже шёпотом согласился с ним Маргос. — Словно сотни магов бьются насмерть. Хорошо, что нас нет рядом… Владыка Гарвин, что с вами? Гарвин!
Маг, не обращая внимания ни на кого вокруг, медленно поднялся.
— Оставайтесь здесь. Я подойду ближе.
—
— Господин, одумайтесь. — Джонатан встал на пути мага. Старый слуга на этот раз пошёл вместе со своим господином, никакие угрозы и уговоры не помогли. — Не пущу!
Маг лёгким заклинанием парализовал старика.
— Оставайтесь здесь, это приказ. — Голос Гарвина нисколько не изменился, он был так же тих и спокоен, но маги и поднявшиеся на ноги гномы повиновались этому голосу, не раздумывая. Что-то в нём было такое тёплое, но несущее огромную силу, что просто заставило повиноваться, повиноваться с радостью.
Гарвин пошёл вперёд, не скрываясь, не прячась, гордо подняв голову. Сила, что сейчас билась с некромантом, звала его, манила, притягивала. Этот зов возник где-то глубоко в душе мага, и с каждым мгновением креп, становился сильнее, громче… роднее. Гарвин не мог, да и просто не хотел сопротивляться этому зову. Сначала шагом, потом бегом маг бросился вперёд, проталкиваясь сквозь кусты. Не видя дороги перед собой, Гарвин бежал, поддавшись этому странному, тёплому, близкому сердцу зову. Маг чувствовал, что надо бежать быстрее, иначе случится беда…. А затем его сердце пронзила острая, ледяная игла боли. Непоправимое произошло. Гарвин не знал, что, но чувствовал, что он опоздал. Но всё равно, маг нёсся вперёд, не зная, зачем. Деревья и кустарник, мешавшие ему, вдруг исчезли, и он оказался перед огромным, выжженным полем. На нём лежал мёртвый дракон….
— Не-е-е-ет!!!!
Яростный рык вырвался из глотки мага. Гарвин даже не заметил, что в небе парят ещё три летающих ящера, а рядом с ним догорают всё ещё слабо шевелящиеся скелеты, бывшие недавно мёртвой армией некроманта. Полный горя взгляд был направлен на тело погибшего дракона.
— Нет!!!!!!
Один из летающих монстров повернул свою морду на крик, и, увидев стоявшего человека, бросился на него в крутом пике, поливая беззащитную фигурку струёй жаркого, способного расплавить камень, пламени.
Маг действовал, словно во сне. Руки сами собой метнулись вперёд, и волна огня, ещё более горячая, чем у дракона, покатилась вперёд, поглощая пламя и отбрасывая летящего ящера в сторону. А затем жуткая, безудержная ярость заполнила всю душу мага. Гарвин покрепче сжал посох ладонью, и вскинул его вверх, как копьё, словно вызывая на бой всех трёх драконов. С губ мага сорвалось странное шипение….
— Прекратите вы, оба!
Один из драконов, самый крупный, громовым рёвом мгновенно охладил пыл драчунов.
— Нашли время биться друг с другом!
«Странно, а ведь я понимаю, что он говорит. — Пробилась мысль сквозь пелену ярости и гнева в голове мага. — А ведь они говорят не на языке людей. Да и я что-то шипел явно не по-людски».
— Но ведь этот человек был рядом с убитым братом. — Стал оправдываться нападавший дракон. — Вдруг это он….
— Разуй глаза. — Большой ящер издал раздражённое шипение. — Нашего брата поразила тьма. А в нём нет ни следа мрака и холода. Только чистое пламя. Летите лучше, и ищите настоящего убийцу. Найдите, и покарайте!
Два дракона тут же бросились исполнять приказ, а третий, самый крупный, сделав круг, приземлился перед магом. Затем фигура ящера словно подёрнулась дымкой, съёжилась, уменьшаясь, и превратилась в изящную, стройную девушку.
— Здравствуй, младший брат. — Улыбнулась драконесса.
Глава 13
— Я… я ваш… твой брат?! — От изумления Гарвин с огромным трудом смог произнести эти несколько простых слов.
— Ну, не сестра же. — Рассмеялась драконесса.
— Но как…. — Только сейчас поражённый всем произошедшим маг заметил, что девушка, в которую превратилась драконесса, была невообразимо прекрасна. Гарвин прожил долгую жизнь, и повидал немало красоток. Богатый, успешный, обаятельный, когда нужно, он пользовался успехом у женщин. Знойные и страстные девушки юга, гибкие, как лоза, загорелые, с блестящими, чёрными волосами, и пылающим взглядом; чуть томные жительницы северных границ империи, белокожие, с изумрудно-зелёными глазами и пшеничными косами. Раскосые большеглазые красавицы восточных рубежей, с примесью крови эльфов. Блондинку, брюнетки, шатенки, высокие и миниатюрные, стройные и фигуристые…. Много красивых женщин было в жизни мага, и все они со временем уходили в прошлое, не оставляя ни в сердце ни в мыслях Гарвина ни малейшего следа. Но теперь… перед ним стояла девушка, которую просто невозможно было забыть, само совершенство. Длинные, чуть растрёпанные вьющиеся рыжеватые волосы отливали расплавленным золотом, так и манили провести по ним рукой, нежная кожа, покрытая медовым загаром, словно светилась изнутри чуть видимым, завораживающим светом. Искорка веселья, мерцающая в голубых, как небо, глазах, не давала отвести от них взгляд, заставляя сердце то замирать, то биться чаще. Тонкие черты лица, чуть пухлые, манящие губки, изящная шея…. Совершенное обнажённое тело….
— Э… хм…. — Смущённый маг покраснел, как мальчишка, и отвёл взгляд.
— Что случилось, младший брат?
— Ну, вы… ты…
— Ой, прости, совсем забыла про эти ваши странные человеческие предрассудки. — Звонко рассмеялась драконесса. — Люди такие смешные, все втайне восхищаются красотой обнажённого тела, и при этом абсолютно все боятся признаться в этом, даже самому себе. Сейчас, оденусь, а то ты от смущения двух слов связать не можешь, как же с тобой разговаривать, скажи на милость? Ну, вот и всё, теперь можешь смотреть на меня совершенно спокойно.
Гибкий стан красавицы покрывала блестящая кольчуга, сплетённая из сотен и сотен миниатюрных серебряных колец.
— В тебе очень много от человека, младший брат. — Чарующе улыбнулась драконесса. — Драконы — дети неба, дети свободы. Мы свободны во всём. Для дракона нет границ и условностей. А человеческое племя — рабы. Рабы своих хозяев, своих глупых правил, своих нелепых привычек, своей странной морали. Даже если сделать человека свободным на какое-то мгновение, он тут же, отбросив подаренную свободу, добровольно побежит назад, в это спокойное и милое его сердцу рабство.