Темпоград. Научно-фантастический роман
Шрифт:
Лев жадно вглядывался в лица, не очень похожие на портреты в учебниках. Значит, этот рыхловатый старик, брезгливо поджимающий губы, и есть знаменитый Баумгольц, вице-президент Т-града, автор трехтомной «Элементарной физики». А черненький, щупленький, оживленно размахивающий руками — Вильянова — главный конструктор Т-града, чудо-инженер. Левша XXI века. Какие выразительные у него руки с длиннющими пальцами — руки музыканта-виртуоза, руки мима! А тот флегматичный, развалившийся в кресле большеногий великан с белесыми, почти седыми волосами и бледно-голубыми невыразительными сонными глазами — это
И о чем же говорят между собой эти корифеи мудрости? Лев прислушался. Не хотелось пропустить ни одного слова.
О пыли говорили. О том, что пыльно на нижних ярусах. Не только квартиры надо вынести оттуда, но и лаборатории. Как-никак в лабораториях проводишь рабочий день, несколько часов дышишь пылью.
Еще о бюро N_16: стоит или не стоит отдавать туда автомат 2214-СТ?
Еще о том, вытесняют ли мемуары роман. И могут ли мемуары быть объективными? Способен ли человек сам о себе рассказать без прикрас и умолчаний, или же инстинктивно будет себя оправдывать, выставлять в самом выгодном свете?
О гипертонии. Так и не научились лечить ее. О болях, ползущих из сердца в левое плечо.
Анджея поддразнивали за то, что некая Жужа не с ним танцевала вчера.
— Какая же женщина пойдет танцевать с ботинками номер 49! — хохотал Вильянова. — Анджей один раз наступит на ногу и оставит калекой на всю жизнь.
А тот, снисходительно ухмыляясь, отмахивался: «Смейтесь, смейтесь, а танцевать пойдет со мной».
На исходе 35-й секунды, не более, чем за десять квартинок до ее конца, дверь стремительно распахнулась, и в зал вошел, почти вбежал, худощавый старик, стройный по-спортивному, с суховатым, но очень подвижным лицом. Это был президент Темпограда Юлий Валентинич Гранатов — глава всех темпорологов Земли.
С Гранатовым Лев познакомился накануне вечером. Президент успел прочесть все присланные материалы, но потребовал, чтобы Лев пересказал и заседание в Академии Времени. Для Льва затруднений не было, он помнил наизусть и речь Юстуса, и всю дискуссию. Затем он вручил президенту черновые записи Юстуса с подчеркнутыми страницами и свою расшифровку, все что успел переписать. Гранатов похвалил память и старательность Льва, но больше всего расспрашивал о прощальной сцене на вокзале, трижды просил повторить каждое слово Юстуса.
— Так и сказал: «Две жизни дороже одной»? Какой молодец! С таким девизом хоть в экспедицию, хоть в бой. Две жизни дороже одной! Какой правильный человек!
И замечание насчет тоитов ему понравилось.
— Конечно, дети! Пачкуны и капризули. Когда вырастут, станут людьми, тогда спасибо скажут.
Льву Гранатов показался чересчур экспансивным. Не вселял уверенности, что сумеет решить проблему спасения целой планеты. По представлениям Льва, крупный ученый должен держаться солидно, уверенно, спокойно… как Ван Тромп, например…
Сегодня Гранатов был столь же порывист, но деловито-порывист. С ходу, не садясь в кресло, оперся руками о стол, окинул взглядом собравшихся и начал без предисловия:
— Катастрофа ожидается 18 июля. Возможно,
И, не заглядывая в блокнот, он высыпал на слушателей целые горы цифр: все сведения, которые он получил через Льва, и еще множество других. Льву неведомых.
Первым взял слово Баумгольц. Говорил он короткими, отрывистыми фразами, старательно выражал деловитость на рыхлом лице, но у него деловитость выглядела нарочитой, наигранной, краткость превращалась в сухость; слишком подробные цифры приводились без пояснений, утомляли и проходили мимо сознания. Чувствовалось, что вице-президент очень хочет походить на президента, повторяет его, но без блеска.
— Гибнут братья по разуму, — так начал он. — Мы обязаны приложить все силы для спасения, тут сомнений нет. Трудности — количественного порядка. Установка МЗТ может переправить на Землю примерно тысячу тоитов за указанный срок. Тысячу из двадцати миллионов. Двадцать тысяч установок за полтора месяца промышленность земного шара не изготовит. Какой выход? Я предлагаю построить завод МЗТ в Темпограде. Юлий Валентинич не раз говорил: наш город — голова без рук. У нас есть время думать, нет возможности сделать. Надо перевести в город и руки.
Очень подробно, с расчетами и графиками (и когда он успел их сделать?) Баумгольц рассказал, как можно превратить Темпоград в комбинат по производству установок МЗТ. Правда, пришлось бы свернуть научную работу. При этом Баумгольц произнес неожиданную и непонятную для Льва фразу:
— Все равно дело идет к тому.
— Проблема Б, — быстро произнес Гранатов, как только увидел, что его помощник складывает график.
— Что ты имеешь в виду, Юлий Валентинич?
— Я обозначил проблемой Б транспорт. Мы делаем установки, на планету Той их переправляет Земля. Как только вмешивается Большой мир, темп замедляется. Кроме того, к МЗТ ты добавляешь МВТ — к межзвездному транспорту межвременной. А МВТ — наше узкое место, тоже медлительное и тесное.
— Я предполагал объединить МЗТ и МВТ — наладить прямую связь Темпоград — Той.
— Значит, вводишь икс? Объединение еще не изобретено.
— Для того мы и сидим здесь, чтобы решать иксы, — вмешался Хулио. — Этот надо раскрывать так или иначе. МВТ — наше позорище. Тоже мне современный транспорт: лежишь, исходишь потом, за сердце держишься, в санатории валяешься после этого. Конечно, надо заняться.
— Ты берешься? — спросил Гранатов.
— Возьмусь, если поручишь. Мысли есть кое-какие. Лично я поддерживаю Гельмута.