Темпориум. Антология темпоральной фантастики
Шрифт:
После этого он вновь принялся заглушать вопящую совесть. Есть давно проверенные и отлично зарекомендовавшие себя методы.
Вечером восьмого декабря на всей территории США неожиданно погас свет.
И одновременно полетели от перегруза все линии связи.
И…
Ликвидировать последствия аварий удалось через два часа сорок семь минут. Ремонтники тоже люди – им тоже хотелось знать, чем всё кончится с этим очкариком…
– Семен! Ты нам нужен!
Русский с трудом продрал глаза.
– После отключения питания… Была авария… Да просто катастрофа!
Семен не слушал Микаэла Дэвида Дж. Кохэна IV. Он смеялся. А потом, пошатываясь, подошел к проигрывателю и нажал «play».
Из динамиков донесся сначала звон китайских свадебных колокольчиков, а потом зазвучала первая песня из последнего альбома Великого Битла.
«(Just like) Starting over».
«(Как будто) начинаю заново».
Но только – как будто.
Семен так и не смог починить свой синхронизатор.
Свет, звук и время. Их можно остановить, а можно и повернуть вспять.
И деньги – их тоже можно отдать…
– Привет, Джон! Ты не видишь меня, я всего лишь голос в твоей голове, гудящей от выпитого накануне с Шотоном и Воэном пива… Я звоню тебе из будущего. Спасибо за песни и… Прости, Джон…
– Да ладно! – отмахнулся от навязчивого внутреннего голоса, говорящего на излишне правильном английском, худощавый очкарик в клетчатой рубашке с закатанными рукавами. Вчера он неплохо зажег с Питом и Айвеном. Последний, кстати, приволок этого маменькина сынка Пола… Сопляк всего лишь сын медсестры, а ведет себя, будто ему сама королева присвоила дворянский титул! Хотя малыш знает несколько интересных аккордов…
– Эй, голос! А я стану великим?
Семен ответил: «Да», – и разбил свой портативный синхронизатор.
Спроси его кто, что же он натворил, Семен ответил бы, не задумываясь:
– Я только что убил Джона Леннона…
Но ему никто не поверит.
8 декабря 1980 года Джон Леннон задержался допоздна в студии, захваченный идеей новой песни, заснул прямо за микшерским пультом и не приехал домой.
Бесцельно маячащего у порога «Дакота-хауз» на семьдесят второй улице рядом с Центральным Парком Марка Дэвида Чампмена в 11.10 PM по нью-йоркскому времени подозвал к себе бдительный полицейский Тони Палма. Патрульный задал несколько вопросов, на которые получил изумительно искренние ответы, и после недолгого совещания с напарником – Хербом Фрауенбергером – отобрал у полноватого парня в роговых очках револьвер, а самого его сопроводил в ближайший участок. Через некоторое время Марк попал в психиатрическую лечебницу и до конца жизни утверждал, что Тони Палму прислал к нему сам Господь.
В марте 1981 года Джон Леннон позвонил Полу Маккартни и сказал, что не против попробовать начать всё заново.
– Как насчет, для начала, поучаствовать в записи нового диска Ринго? У меня есть пара классных вещиц…
Новый альбом воссоединившихся «The Beatles» увидел свет только в начале декабря 1982 года. Композиции со столь ожидаемого диска звучали в радио– и телеэфире практически круглосуточно… Первую пару недель.
В итоге, новое творение легендарной Ливерпульской Четверки не поднялось в хит-парадах выше семнадцатого места. Кто-то из критиков даже неосторожно заявил, что «Джон Леннон умер как автор хитов, его время прошло», забыв, что песня «Love me do» когда-то была на той же семнадцатой позиции – в далеком 1962 году.
Они просто начинали заново.
Как будто…
Александра Родсет
Антонио
Мальчик рисовал усердно. Он наклонился над партой, прикусил язык и шумно сопел, совершенно не замечая, что класс затих, сдерживая хихиканье. Учительница, Эстер Родригес, стояла за плечом и с интересом рассматривала произведение.
– У тебя есть талант, Мигель, – наконец произнесла она. – Хотя впредь я попросила бы тебя рисовать именно то, что я задавала.
Класс зашелся хохотом.
Рисунок Мигеля представлял собой карикатурный портрет Эстер. Чертенок подметил всё: худые щеки сделал ввалившимися, тени под глазами проложил едва ли не черными. А взгляд… Эстер проследовала к доске, рассматривая листок. Взгляд маленький паразит ухватил непередаваемо. В нем угадывалась боль, тоска, ненависть, депрессия последнего месяца, пресловутый «кризис тридцати» и призрак грядущего расставания с бойфрендом, в котором сама Эстер предпочитала себе не признаваться.
Мальчик сидел бледный, со смертельно красными ушами, и ждал приговора.
– У тебя определенно есть талант, – повторила Эстер. – Однако должна заметить, что кое-что в этом рисунке не так. Кто мне скажет, что?
Она повернула лист к классу. Ученики зашушукались. Учительница ответила себе сама:
– Сколько на этом рисунке источников света?
– Нам так не видно… – заметила девочка из середины.
– Хорошо, – Эстер сосредоточенно свела брови. – Я вам покажу один фокус.
Три долгие секунды учительница внимательно вглядывалась в изображение, затем положила его на стол лицом вниз и решительно взялась за мел. Через какую-то минуту на доске, штрих за штрихом, появилась очень точная копия рисунка Мигеля.
Кто-то присвистнул.
– Надо развивать зрительную память, – пояснила Эстер. – Итак, давайте поговорим о свете. Один архитектор прошлого сказал: «Архитектура – это упорядоченный свет». На самом деле это относится не только к архитектуре, но и к скульптуре, и к живописи…
Дверь класса открылась, и на пороге появился незнакомец.
– Сеньорита Родригес?
У Эстер внутри всё замерло.
– Можно вас на одну минутку?
Как могла спокойно, она положила мел и прошла к выходу. Прикрыв за собой стеклянную дверь – дети смотрели с любопытством, – она произнесла:
– Вы, наверное, из банка? Я уже говорила с вашим сотрудником вчера вечером, и мне пообещали отсрочку…
– Я не из банка, сеньорита Родригес, – перебил гость. – Я из полиции.
В огромной переговорной тихо жужжал кондиционер. На настенном экране медленно крутилась трехмерная модель здания, а ее гипсовая сестра теснилась на столе среди конкуренток. Дэвид говорил с каждой фразой всё медленнее, всё неувереннее. Он замыкал список претендентов и до начала презентации думал, что ему повезло – гораздо выше шансы запомниться. Теперь, глядя на мрачнеющее лицо главы концерна, он уже так не считал.