Тень дракона

Золотько Александр Карлович

Шатов попытался отвести взгляд в сторону, но его словно парализовало. Рана на горле убитого становилась шире, голова запрокидывалась все дальше и дальше. И каждое движение ножа отдавалось в мозгу Шатова.

– А потом, самое интересное, – в голосе Дракона проступило что-то вязкое и липкое, словно кровь, смешанная с патокой.

Наслаждение? Радость? Удовлетворение? Или чувство, которое Шатов никогда не испытывал и потому не мог определить.

– Теперь – позвоночник. Вообще, если честно, то есть еще один безболезненный способ убить ближнего своего. Нужно перерезать ему спинной мозг. Но для этого нужно особое умение. У меня оно есть, но я предпочитаю все-таки начинать с горла… Не забывай давить на артерию, Шатов. Его жизнь в твоих руках. Причем, совершенно буквально. Шатов!

Шатов вздрогнул. Он чуть не потерял сознание. Держаться. Он ведь не хлюпик. Он выдержит. Он все сможет вытерпеть, только бы продолжало биться сердце Таранова. Шатов несколько раз глубоко вздохнул.

– Вот-вот, дыхание – залог успеха. А у нас тут залог успеха – точность движения. Нужно попасть лезвием ножа между позвонками. Вот так. После чего еще пара движений ножом и голова отделена. Вот так. Вот таким вот образом, – Дракон поднял отрезанную голову за волосы.

Шатов услышал, как гулко шлепают капли крови, падающие с нее на обезглавленное тело. Это безумие. И черный силуэт, рассматривающий голову в призрачном свете фонарей – это часть безумия.

– Вот так! – Дракон разжал пальцы, голова упала на пол, в лужу крови.

Глухой удар.

– Теперь продолжим, – сказал Дракон.

Голос его чуть подрагивал. Дракону словно не хватало воздуха. Запыхался.

– Как будут строиться наши с тобой отношения в дальнейшем, господин Шатов?

– Никак… – пробормотал Шатов.

Спокойно. Держать руки. Два сантиметра над раной. Держать.

– Ошибаешься. Будут. И никто не сможет их прервать, только я. А я не хочу их прерывать. Ты мог все закончить еще возле болота, но ты не захотел. Ты мог бы просто подойти ко мне тогда и добить. Или вытащить меня из трясины. Так, что это ты начал игру. Телефончик, кстати, все еще у тебя? – Дракон засмеялся. – Можешь не отвечать, у тебя. Ты никогда его не смог бы выбросить после того звонка. Ты ведь испугался, Шатов. И предпочитаешь носить свой страх с собой. Как напоминание. Носи и дальше. Я решил снова начать с тобой разговаривать. Так интереснее. Так намного интереснее.

– Я…

– А ты не отвечай. Ты держи руки напряженными. Не отвлекайся. Я все скажу сам. Понимаешь, Шатов… – Дракон прошелся по комнате, – я ведь не собирался тебя убивать. Я ведь хотел тебя уничтожить. И это не одно и то же. Я хотел стереть тебя, вычеркнуть тебя из жизни еще до того, как ты перестал бы дышать. Вытереть ластиком. Как карандашный рисунок. Линию за линией, штришок за штришком. Пока не остался бы чистый бумажный лист. А тебя – нету. Пропал. В этом было даже что-то возвышенное, а, Шатов?

Спокойно. Держи руки. Думай только об этом. Руки. Рана. Кровь. Руки. Где Сергиевский? Вряд ли. Они сейчас роются в завале. Им не до того, чтобы искать Таранова и Шатова. Тем более что это противоположное крыло.

И не слушать, что говорит Дракон. Или наоборот, слушать внимательно? Ведь новая интонация в его голосе – это опьянение. Властью? Силой? Запахом крови? Он может проболтаться.

– Да, и я бы смог тебя стереть. От тебя уже осталось не так много, как тебе может казаться. Попытайся после сегодняшнего убийства врача вызвать теперь к себе на дом медика. Или запишись на прием. А завтра о твоей опасной фамилии будут знать все жители твоего района. Соседи начнут от тебя шарахаться. На тебя станут обращать внимание на улице, и никто не решиться заговорить с тобой или сесть в одну машину. Только менты будет тебя допрашивать. Кто? Зачем? Вы уверены? А если вдруг и у них начнутся из-за тебя проблемы? Вот уже один получил удар ножом… И, кстати, там, под обломками, ведь тоже опер?

– Опер, – прохрипел Шатов.

– Мне приятно, конечно, что за мной пустили целую свору, но передай им от меня, что те, кто подходит ко мне слишком близко – умирают. И те, кто слишком близок тебе – умирает. И приятели тех, кто слишком близок к тебе, также могут умереть. И родственники… Ты предупреди их, Шатов.

– Я предупрежу.

– Вот и хорошо, – Дракон снова присел возле мертвого тела, – теперь закончим с Димой. У него были очень сильные руки. Спортсмен, по-видимому. Жалко такие оставлять в наручниках. Человек должен уходить из жизни свободным.

Шатов понял, что сейчас произойдет, но ужаса уже не испытывал. Навалилась беспредельная усталость.

Дракон прав – от Шатова сейчас не зависит ничего. И ничего никогда не зависело. Руки. Держать руки. Два сантиметра выше раны.

Холодно. Кровь застыла на руках Шатова. Пальцы склеились густеющей кровью.

– Тут нужно попасть между суставами. Одним движением. Раз. И еще раз. И наручники можете забрать себе, господин журналист, – Дракон бросил на пол наручники.

Отрезанные кисти рук лежали на полу, чуть в сторону, соприкасаясь, словно пожимая друг друга.

– Вот такие дела.

Спокойно. Держать руки. Думать только о ране Таранова. Только о ней.

– Я хотел тебя стереть, но передумал. Теперь ты сам себя сотрешь. Сам. Я буду приказывать, а ты будешь стирать. Как собака Павлова. Сигнал – рефлекс. Ты будешь делать все, что скажу я. Все, что я скажу и так, как я скажу.

– Ты меня заставишь? – голос Шатова сорвался, но Шатов упрямо заставил себя повторить. – Ты меня заставишь?

– Да. Более того, ты сам захочешь этого. Ты привыкнешь к этому, как наркоман. И ты растворишься во мне.

– Ты – сумасшедший!

– Да? С чего ты взял?

– Ты убиваешь…

– Тогда я убийца, наверное?

– Ты получаешь от убийств удовольствие.

– А почему бы и нет? Разве только сумасшедший получает от убийства удовольствие? А ваши герои? А охотники? Они ведь тоже убивают. И, кроме этого, если убийство приносит кому-то радость, то это уже не убийство.

– Радость? От того, что ты только что убил трех человек…

– А хоть сто пятьдесят! Я никогда не убиваю без причины. Вас ведь никто сюда не тянул. Погибнуть должна была только наркоманка. Но вы пришли. Ладно. Я и вот он, – Дракон пнул ногой отрезанную голову, – должны были просто уйти. Но вы пришли… Кстати, кто из вас придумал, куда нужно двигаться?

– Я.

– Отлично. Мои поздравления. Это что-то особенное. Как тогда, в доме? Так же, как ты узнал о смерти тех двоих?

Шатов сплюнул. Руки. Кровь. Холод. Рана.

– Это уже интересно. Мой талант и твоя странная особенность. Это интересно. Но все-таки, ты привел сюда мента и в результате Дмитрий умер, а твой приятель умирает. Это ведь не я виноват. Это твоя вина. И это все поймут. Это скоро поймут все. И тогда, в финале нашей с тобой игры, ты останешься один. И ты либо сам убьешь себя, либо будешь умолять меня об этом. Но и это не самое главное в игре, – Дракон еще раз ударил голову носком туфля.