Тень Эндера
Шрифт:
Ответа он никогда не получит. И сюда пришел совсем с другой целью. Давно пора приступить к делу.
Он сделал шаг к Эндеру. Повернул руку так, чтобы стал виден приказ о переводе. Боб не протянул его Эндеру, но знал – Эндер бумагу видит.
– Тебя перевели? – спросил Эндер.
Голос его был лишен всякого выражения. Мертвый. Как будто он уже давно ждал этого.
– В армию Кроликов, – ответил Боб.
Эндер кивнул:
– Карн Карби хороший парень. Я надеюсь, он быстро оценит тебя по достоинству.
Эти слова были для Боба как
Он постарался пригасить бушевавшие в нем эмоции. Ему еще так много надо сказать Эндеру.
– Карн Карби сегодня выпущен из школы, – сказал Боб. – Он получил приказ, пока мы сражались.
– Так, – сказал Эндер. – И кто же теперь командует Кроликами? – Казалось, ответ его почти не интересует: от него ждут вопроса, он его и задал.
– Я, – ответил Боб, и ему стало стыдно, так как на губах появилась невольная улыбка.
Эндер поглядел в потолок и кивнул:
– Мог бы и сам догадаться. В конце концов, ты всего на каких-то четыре года моложе, чем допустимо для командующих.
– Это даже не смешно, – сказал Боб. – Я не понимаю, что происходит. За исключением того, что, должно быть, вся система Боевой школы рехнулась. Сначала вся эта бесконечная ломка правил Игры. А теперь еще и это. Ты знаешь, они перевели не только меня. Они выпустили из школы половину командующих и поставили многих наших взводных во главе армий.
– Каких ребят? – спросил Эндер, уже явно заинтересованный.
– Похоже, всех взводных и всех их заместителей.
– Ну еще бы! Уж если они решили развалить мою армию, они сровняют ее с землей. Они всегда все делают основательно, когда берутся за дело.
– Ты все равно победишь, Эндер. Мы же все это знаем. Бешеный Том первым сказал: «Вы что же думаете, что я смогу победить армию Драконов?» Все знают: ты самый лучший…
Слова звучали пусто, Боб сам ощущал это. Он хотел ободрить Эндера, но знал, что Эндер все понимает. И все же продолжал мямлить:
– Они не могут сломать тебя, что бы они ни делали…
– Они уже сломали меня.
«Они сломали только твою уверенность в себе, – хотел сказать Боб. – А это совсем другое дело. Не они сломали тебя – они сами сломались». Но слова, слетавшие у него с языка, были пустые и калечные:
– Нет, Эндер, они не могут…
– Меня больше не интересует Игра, Боб, – заговорил Эндер. – Я больше не хочу играть. Никаких тренировок. Никаких сражений. Они могут пускать свои бумажные кораблики по полу душевой, если им угодно, но я в этом участвовать не стану. Я решил это бесповоротно еще до того, когда сегодня вышел из Боевого зала. Вот почему я попросил тебя первым войти в ворота соперника. Я не думал, что это удастся, но мне уже было все равно. Мне хотелось одного – уйти с достоинством.
«Это-то я понял, – думал Боб. – Ты думал, я не пойму? И если это ты называешь „с достоинством“, то ты своего добился».
– Тебе бы надо было видеть рожу Уильяма Би! Он стоял как пришпиленный и никак не мог понять, как это: он побежден, когда у тебя только семь солдат, способных волочить ноги, а у него в полном здравии все, кроме трех.
– А зачем мне видеть рожу Би? – задумчиво сказал Эндер. – Зачем вообще драться со своими ребятами и побеждать их?
Боб чувствовал, что его лицо пылает от стыда. Он сказал совсем не то, что надо было сказать. Но… он не знал, что надо. Что-то такое, что заставило бы Эндера почувствовать себя лучше. Что-то, что заставило бы его почувствовать, как они все любят и уважают его.
Но любовь и уважение – это часть бремени Эндера. И ничего-то он, Боб, не может, ибо человеческое уважение и любовь только увеличивают бремя на плечах Эндера. Поэтому Боб просто промолчал.
Эндер прижал ладони к глазам.
– Я очень сильно покалечил сегодня Бонзо, Боб. Я причинил ему непереносимую боль.
Вот оно! А все остальное – это так, пустое. Главная тяжесть на плечах Эндера – тот жуткий бой в душевой. Бой, которого ни твои друзья, ни твоя армия не сумели предотвратить. И больно тебе не потому, что тебе угрожала смертельная опасность, а потому, что ты причинил боль другому, защищая себя.
– Он сам напросился, – буркнул Боб и тут же поморщился. «Неужели не смог найти слов получше, дурень? А что надо был сказать? Нет проблем, Эндер? Конечно, мне он показался мертвым, а ведь я единственный пацан в школе, который смотрел смерти в лицо и знаю, как выглядят убитые, но… Нет проблем, Эндер! Не стоит беспокоиться! Бонзо сам напросился».
– Я бил его, а он стоял не двигаясь, – говорил между тем Эндер. – Казалось, он уже умер, только упасть никак не может. А я все бил и бил его.
Значит, он знает. И все же… не наверняка. И Боб не должен ничего говорить. Бывают минуты, когда между друзьями царит абсолютная открытость. Но не сейчас.
– Я хотел, только чтобы он оставил меня в покое.
– Оставит, – сказал Боб. – Его отправили домой.
– Уже?
Боб пересказал то, что сообщил ему Иту. И все время ему казалось, что Эндер чувствует, что он недоговаривает. Да, Эндера Виггина не так-то легко обмануть.
– Я рад, что его все же выпустили из школы, – сказал Эндер.
«Уж выпустили так выпустили. В могилу его выпустили, в крематорий, или как там сейчас хоронят людей в Испании».
Испания. Пабло де Ночес, который спас Боба, тоже был из Испании. А теперь туда отправился труп мальчика, который был убийцей в сердце своем и умер по этой причине.
«Чего-то я совсем дурею, – подумал Боб. – Какое значение имеет то, что Бонзо и Пабло де Ночес оба испанцы? И вообще, какое значение имеет то, откуда человек приехал, если уж на то пошло?»
И пока все эти мысли быстро сменяли друг друга у него в мозгу, Боб продолжал что-то мямлить, пытаясь говорить как человек, который ничего не знает, но старается успокоить Эндера, прекрасно понимая, что тот способен сложить два и два: если Боб действительно ничего не знает, тогда какой смысл его слушать, а если только прикидывается – значит врет.