Тень Эндера
Шрифт:
– Правила? – пробормотал Дюшеваль, выходя из ворот противника.
Боб ответил ему широкой улыбкой.
– Да этот маневр все равно относится к приемам одноразового использования, – заметил Эндер.
Андерсон вручил Эндеру свой «крюк». Вместо того чтобы размораживать своих солдат по одному, а уж затем перейти к солдатам побежденных, Эндер разморозил всех разом и отдал «крюк» майору, который выплыл на середину зала, где обычно происходил ритуал окончания очередной игры.
– Эй! – крикнул Эндер. – А что будет в следующий раз? Мою армию посадят в клетку без оружия
Теперь уже столько солдат выражало ропотом согласие с Эндером, что в зале поднялся шум, причем шумели далеко не одни Драконы. Майор Андерсон делал вид, что ничего не замечает.
И тут Уильям Би – командующий Грифонов – высказал то, что думали многие:
– Эндер, та сторона, на которой будешь ты, всегда будет иметь преимущество, каковы бы ни были прочие условия.
Армии громко изъявили свое согласие, многие солдаты хохотали, а Тало Момо, чтобы не отстать от Би, принялся ритмично хлопать в ладоши, выкрикивая: «Эндер Виггин!» Другие ребята последовали его примеру.
Но Бобу была известна потаенная истина. Он знал то же, что знал и Эндер: как бы ни был хорош командующий, как бы ни был он изобретателен, как бы хорошо ни была обучена его армия, каких бы отличных офицеров он ни имел, как бы смело ни шли в бой его солдаты, – все равно побеждала та сторона, которая могла нанести противнику наибольшие потери. Иногда, конечно, Давид убивал Голиафа, и люди об этом помнили долго, очень долго. Но сколько таких мальчиков, как Давид, было втоптано в землю Голиафом до этого? И никто не воспел те битвы, потому что иначе, как правило, почти не случается.
Это правило, а если происходит нечто иное, так это уже чудо. Жукеры не будут иметь ни малейшего представления, каким легендарным воителем является командир Эндер в глазах людей. Им на это просто наплевать. Корабли людей не смогут выкидывать чудесные трюки, подобные тем, которые проделывал Боб со своим страховочным шнуром, так что нечем будет удивить жукеров, нечем сбить их с курса. Эндер это понимает. И Боб понимает. А что, если бы у Давида не оказалось его пращи, камней для нее да и просто времени, чтобы метко бросить снаряд в великана? Какое значение в таком случае имело бы его искусство обращаться с пращой?
О да! Это прекрасно, это справедливо, что все три армии отдают Эндеру почести, что они выкрикивают его имя в то время, как он подплывает к воротам бывшего противника, где его уже ждет Боб со своим спецназом. Но ведь для реальности все это ничего не значит, кроме одного: у кого-то стала крепче вера в Эндера. Однако этот факт делает ношу самого Эндера еще тяжелее.
«Я бы разделил ее с ним, если б мог, – сказал себе Боб. – Точно так же, как разделил ее сегодня. Позволь мне, и я снова повторю то же самое, если смогу. Тебе нельзя быть в одиночестве».
Однако, подумав так, Боб тут же понял, насколько он не прав. Если свершение возможно, то Эндер – единственный человек, который способен воплотить его в жизнь. Все те месяцы, в течение которых Боб отказывался знакомиться с Эндером, прятался от него и так далее, – это потому, что Эндер уже был тем, кем Боб еще только мечтал стать, – человеком, на которого все возлагают свои упования, который понесет на себе все их страхи, который не обманет и не предаст.
«Я хочу быть таким, как ты, – думал Боб. – Но я не хочу идти тем же путем, которым пришлось шагать тебе, чтобы дойти до цели».
Уже потом, когда Эндер прошел сквозь ворота, а Боб последовал за ним, он вспомнил, как плелся по улицам Роттердама – за Пронырой, за Сержантом или за Ахиллом. Он чуть не расхохотался, подумав: «Но ведь я не хотел бы снова пройти и тем путем, которым мне уже довелось пройти раньше».
Выйдя в коридор, Эндер не стал ждать своих солдат, а сразу зашагал прочь. Но шел он медленно, и они догнали его, окружили и заставили остановиться. Только его молчание, его безразличие удерживало их от бурных проявлений восторга.
– Тренировка вечером будет? – спросил Бешеный Том.
Эндер отрицательно качнул головой.
– Значит, завтра утром?
– Нет.
– Так когда же?
– Для меня – больше никогда.
Эти слова расслышали не все, но среди тех, кто услышал, поднялся ропот.
– Эй, это несправедливо, – сказал парнишка из взвода «B». – Мы-то не виноваты, что учителя мухлюют с Игрой. Ты не можешь прекратить тренировки, потому…
Эндер с силой хлопнул ладонью по стене и заорал на мальчугана:
– Да плевать мне на эту Игру! – Он поглядел на других солдат, увидел выжидающие лица и дал им возможность притвориться, что они ничего не слышали. – Вы это можете понять? – И потом почти шепотом: – Игра закончилась.
Сказав это, Эндер ушел.
Кто-то из ребят хотел пойти за ним, кто-то даже сделал несколько шагов, но Хана-Цып схватил пару парней за воротники боевых костюмов и сказал:
– Пусть побудет один. Вы что, не понимаете, что ему надо побыть одному?
«Конечно, Эндер хочет остаться наедине с собой, – думал Боб. – Он убил сегодня одного из соучеников, и даже если не знает, что его ждет за это, то знает, чту поставлено на кон. Учителя хотели, чтоб он взглянул в глаза смерти, зная, что помощи неоткуда ждать, так зачем же ему играть с ними? Ты прав, Эндер. Для нас все это очень плохо, но все же не так плохо, как потерять отца. Хотя правильнее, наверное, брата. А с братьями отношения другие – то один берет верх, то другой. Иногда тебе приходится сидеть и изображать малыша, хоть ты и старше».
Муха Моло отвел их в казарму. Боб шел позади, ему очень хотелось пойти к Эндеру, поговорить с ним, сказать, что он полностью его поддерживает и все понимает. Но это выглядело бы жалко, понял он. «Какие есть основания думать, что Эндеру не безразлично, понимаю я его или нет? Я просто один из ребят, просто один из солдат его армии. Он знает меня, знает, как меня можно использовать. Но какое ему дело до того, понимаю ли его я?»
Боб залез в койку и обнаружил на ней листок бумаги.
ПРИКАЗ НА ПЕРЕВОД
Боб – в армию Кроликов, командующим.