Тень Эндера
Шрифт:
Для Бога же такое деяние особого труда не составляет. Разве не сказал Он когда-то, что слабые станут сильными, а сильные – слабыми? Разве не родился Иисус в семье скромного плотника в захолустной Галилее? Блестящие способности детей, родившихся в богатстве и славе или даже просто в зажиточных семьях, вряд ли свидетельствуют о вмешательстве чудесных сил. А вот ей надо искать то самое чудо. Но ведь Господь создал человека – женщину и мужчину – по образу и подобию своему. И никакие жукеры с других планет не смогут низринуть то, что сотворил Господь.
Однако в последние годы энтузиазм (но не вера) сестры Карлотты слегка потускнел. Она не нашла ни одного ребенка, тестирование которого выявило бы способности намного выше средних. Таких детей тоже забирали с улиц и обучали,
Некоторые из ее ранних «находок» уже оканчивали колледжи.
Они считали, что обязаны своей жизнью сестре Карлотте. Но она-то знала, что они обязаны ею Богу.
И вот теперь пришло сообщение от Хельги Браун из Роттердама, которая извещала сестру Карлотту о кое-каких событиях среди детей, посещавших благотворительную столовую. Браун называла эти события зарождением цивилизованности. Дети вдруг сами по себе стали более цивилизованными.
Сестра Карлотта примчалась сразу же, чтобы посмотреть на то, что представлялось ей чудом. И в самом деле, она даже глазам своим не поверила. Очередь за завтраком у дверей столовой была буквально запружена малолетними детишками. А старшие ребята, вместо того чтобы отшвыривать малышню с дороги или запугивать, чтобы тем и в голову не пришло заявиться сюда вторично, приводили их к столовой группами, защищали и следили, чтобы каждый малыш получил свою порцию еды. Хельга сначала запаниковала, боясь, что у нее не хватит провизии, но скоро поняла, что потенциальные филантропы, увидев поведение детей, увеличат пожертвования столовой. Не говоря уж о том, что от добровольных помощников отбоя не будет.
– Я была на грани отчаяния, – рассказывала она сестре Карлотте. – В тот день, когда мне рассказали, что «грузовик» налетел на одного из старших мальчиков и переломал ему ребра. Разумеется, это была ложь. Причем сам он валялся на мостовой в двух шагах от очереди. Его даже не потрудились спрятать от меня. Я решила бросить это дело, бросить благотворительность, положившись на милость Господа, и уехать с сыном во Франкфурт, где правительство свободно от обязательств принимать беженцев из прочих частей света.
– Я рада, что вы этого не сделали, – сказала сестра Карлотта. – Нельзя бросать их на милость Бога, если Господь уже передал их в наши руки.
– Да-да, странная вещь произошла. Видимо, драка в очереди открыла детям глаза на ужасы их жизни, так как на следующий день мальчик из тех, кто постарше, но самый слабый из них, с искалеченной ногой… его зовут Ахиллом… кажется, я сама когда-то дала ему это прозвище, поскольку у настоящего Ахилла пятка была слабым местом… Так вот, этот мальчик появился в очереди с группой малышей. Откровенно говоря, он попросил у меня защиты, предупредив, что случившееся с тем беднягой, у которого переломаны ребра (того зовут Улиссом, он кочует от одной благотворительной столовой к другой, и он все еще в больнице, у него половина ребер сломана, можете вообразить такую жестокость?), так вот, Ахилл предупредил, что нечто подобное может произойти и с малышами. Я предприняла кое-что – стала приходить раньше, а потом уговорила полицию отрядить мне одного полицейского за половинную плату – из тех, кто оттрубил свою смену и хочет подзаработать. Теперь-то у нас уже организованы регулярные дежурства. Вы скажете, мне следовало еще раньше навести порядок в очереди, но понимаете ли… Это все равно ничего бы не дало. В моем присутствии хулиганы никогда не запугивали детишек, они это делали там, где меня не было, в укромных переулках. Дело в том, что в очередь пролезали всегда самые крупные, самые злобные негодяи. Да, я понимаю, они тоже дети Божьи, и я кормила их и старалась учить добру, пока они ели, но мне не хватало терпения – такие они были бессовестные и бессердечные. А этот Ахилл взял под свое крыло целую группу малышей, включая самого крошечного, какого мне когда-либо приходилось встречать на улицах. У меня от его вида чуть сердце не разорвалось… даже ребятишки зовут его Бобом – такой он крошечный. Выглядит он года на два, но я потом узнала, будто он думает, что ему четыре, а говорит так, словно ему все десять. Такой милый! Наверное, именно это и помогло ему дожить до дня, когда Ахилл усыновил его. Но все равно, как говорят в народе, это были только кожа да кости… Да, такое выражение вполне подходило к Бобу. Не знаю, как он мог ходить или стоять, – ножки и ручки тоненькие, как у муравьишки, совсем без мускулов. Да что это я говорю! Сравнивать это дитя с жукерами! Впрочем, следует говорить не «жукеры», а «муравьеподобные»; «жукеры» – по-английски это ведь ругательное слово, хотя английский – это не всеобщий язык МФ, тот только происходит от английского, правда?..
– Стало быть, Хельга, вы говорите, все началось с Ахилла?
– Пожалуйста, зовите меня Хэйзи! Мы ведь теперь друзья, правда? – Она порывисто схватила руку Карлотты. – Вы обязательно должны встретиться с этим мальчиком! Какое мужество! Какая прозорливость! Его надо протестировать, сестра Карлотта! Он прирожденный лидер. Он… цивилизатор!
Сестра Карлотта не стала доказывать Хельге, что из цивилизаторов редко получаются хорошие солдаты. Достаточно того, что мальчик явно заслуживал внимания, а сама Карлотта его пропустила. Пусть случай с ним послужит ей напоминанием – надо быть внимательнее.
Рано утром, еще затемно, сестра Карлотта подошла к дверям столовой, где уже сформировалась очередь. Хельга помахала ей рукой, а потом незаметно показала на довольно-таки симпатичного юношу, окруженного толпой малышни. Но стоило ему сделать пару шагов, как сразу стало ясно: с его правой ногой дела совсем плохи. «Что же с ним такое? – попыталась поставить диагноз Карлотта. – Запущенный рахит? Не прооперированная вовремя косолапость? Плохо сросшийся перелом? Не имеет значения. Все равно Боевая школа его не возьмет».
А потом она увидела, с каким обожанием смотрят на него дети, как зовут его «папой», с какой жадностью ждут его похвалы. Даже среди взрослых мужчин хороших отцов не так уж и много. А этот мальчик – сколько ему: одиннадцать? двенадцать? – уже успел стать прекрасным отцом. Защитником, добытчиком, королем, даже богом. «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» [1] , – говорил Иисус, так что в Его сердце этот подросток уже занимает почетное место. Она – сестра Карлотта – протестирует юношу, узнает, нельзя ли залечить его ногу, а если нет, то найдет ему место в хорошей школе в каком-нибудь спокойном местечке Нидерландов – прошу прощения, Международной зоны, – которое еще не задушено бедностью, последовавшей за волной беженцев.
1
Мф. 25: 40.
Но Ахилл наотрез отказался от ее помощи.
– Я не могу бросить детей, – сказал он.
– Но ведь наверняка найдется кто-то, кто присмотрит за ними?
– Я присмотрю, – встряла стоявшая рядом девочка, одетая как мальчишка.
Но было совершенно очевидно, что она не сможет этого сделать, – уж очень мала. Ахилл прав: дети полностью зависят от него. Бросить их было бы проявлением безответственности. Сестра Карлотта приехала сюда только потому, что Ахилл цивилизован. А цивилизованные люди не бросают своих детей.
– Тогда я приду к вам сама. Когда вы поедите, возьмите меня туда, где вы проводите время днем, и позвольте мне обучать вас – это будет что-то вроде маленькой школы. Хоть несколько дней, но и то хорошо, верно?
Это будет прекрасно! Столько воды утекло с тех пор, как сестра Карлотта в последний раз преподавала детям. А такого класса у нее и вовсе никогда не было. И это как раз тогда, когда ей показалось, что она разуверилась в своей работе! Да, Господь послал ей еще один шанс. Может, это и есть чудо?