Тень и её человек
Шрифт:
Оправа у очков была дешёвая, пластиковая и громоздкая, а вот содержимое стоило дороже всего гардероба посетительницы.
Зачаровывала стекляшки Васька под чутким Ульяниным руководством, и получились они настолько удачными, что на чёрном рынке артефактов очки оторвали бы с руками. Скорее всего, в буквальном смысле.
Встроенное в линзы плетение сканировало ауру сразу на несколько параметров и, главное, позволяло заглядывать на верхний слой Изнанки, а значит видеть мелкую потустороннюю нечисть, которая так любила цепляться к слабым магам и цедить с них жизненные силы.
Сейчас
Ульяна скормила Васькиному плетению крупинку силы и перевела очки в режим сканирования ауры. Здесь всё тоже было прилично. Проблемы с нервами, самоконтролем и мнительность были по части психологов и Ульяну не интересовали. Правда, отсутствие проклятий, порчи и приворотов наводило на закономерной вопрос, на кой ляд клиентка вообще сюда прип"eрлась. Видимо, невысказанное отразилось в Ульяниных глазах, потому что посетительница встрепенулись и залепетала:
– Это мой сынок, Виталик. Его похитили, – аура клиентки не умолчала бы о таких серь"eзных вещах, как похищение или смерть ребёнка, поэтому брови Ульяны непроизвольно поползли вверх, а Светлана торопливо продолжила. – Вернее, не похитили, а подменили. Вчера он вернулся из музыкальной школы сам не свой. Я весь день не могла понять, что меня беспокоит, а наутро Виталик попросил хлопьев. Сладких. На завтрак. Мой сын никогда не позволял себе сладкого до обеда.
К концу фразы глаза Светланы наполнились слезами, и она всхлипнула, аккуратно промокнув их многострадальной перчаткой. Ульяна, надо сказать, историей была поражена. В плохом смысле этого слова. Экзальтированные барышни с надуманными проблемами были второй по нелюбимости категорией клиентов. И то лишь потому, что первом месте плотно обосновались подсадные утки из отдела охраны магического правопорядка.
Следующие полчаса прошли совершенно бестолковым образом. Ульяна убеждала клиентку, что вероятность подмены её ребёнка очень мала, потому что магия полной смены внешности очень дорогая и трудо"eмкая. Её использование не окупится, даже если оригинал продадут в рабство или пустят на органы. Последнее, правда, было сказано зря, потому что Светлану окончательно прорвало, и она затряслась в истерических рыданиях. Пришлось искать в недрах серванта успокоительный амулет. Безделушка была ручной работы, но себестоимость имела мизерную. Бижутерию Ульяна закупала оптом у бабусь на рынке, выбирая ту, где в бронзе было поменьше примесей, плетения придумывала сама. Накидывала и напитывала их, правда, Василиса, но ей шёл процент от продаж, поэтому жаловаться подруга не собиралась.
Амулет был заговорен успокаивать и укреплять нервную систему, но был втюхан зар"eванной клиентке как маячок для нечисти.
Выданная на словах инструкция содержала только требование носить кулон даже в душе и не снимать во время сна. Якобы, он начнёт раскаляться, если рядом окажется подменыш.
Ульяна надеялась, что пара дней непрерывного ношения поправит слегка покосившиеся психическое здоровье женщины и нечисть ей мерещиться перестанет. В любом случае, оговоренную плату Ульяна взяла. Её мучения в неудобном теле и амулет требовали денежной компенсации.
Клиентов на сегодня больше не предвиделось, стрелки часов неумолимо ползли в сторону закрытия метрополитена и, если Ульяна не планировала ночевать в кабинете, следовало поторопиться.
Торговый центр, расположенный как раз по пути к станции метро, был таким же как всё в этом районе – старым, обшарпанными и полным замученных, пропитого вида посетителей. Огромная цыганка, вкатившаяся в раздвижные стеклянные двери ни у кого не вызвала особого интереса. И то, что пошла она не в сторону торговых лавок или крупного сетевого продуктового, а напрямую двинулась к туалетам, тоже никого не удивило.
Уборная оказалась до странного чистенькой. Забурившись в кабинку и заперев за собой дверь на защёлку, Ульяна опустила крышку унитаза, села на неё и приготовилась к боли. Преобразование тела, особенно настолько масштабное, не могло пройти для организма бесследно.
Боль не заставила себя ждать. Волна изменений прокатилась от пяток до макушки, выламывая суставы и выкручивая пальцы. Ульяна вцепилась зубами в собственную руку, чтобы не разораться. Чувство было такое, словно ей наживую крошили кости и сдирали кожу. К счастью, экзекуция длилась всего несколько секунд, правда Ульяна, которой эти мгновения показались вечностью, ещё долго сидела, обливаясь холодным потом и стараясь выровнять дыхание.
В Академии ей запрещали пользоваться способностью метаморфа. Несмотря на то, что резерва на такие манипуляции тратились крохи, организм испытывал жуткий стресс. Ульяне грозили карами Изнанки вроде угасания магического ядра, инвалидностью и безумием. Во время учёбы эти страшилки действительно пугали. Сейчас же, когда её магическое ядро выгорело почти до основания, на слова преподавателей стало плевать. Если способность менять своё тело это единственное, что Изнанка оставила Ульяне, она выжмет из этой способности максимум.
Когда руки перестали трястись, как у алкашки с перепою, Ульяна начала стягивать многослойные одежды, висящие сейчас мешком. Собственное тело казалось совершенно невесомым и каким-то слишком лёгким в управлении. Словно мышка с выкрученной на максимум чувствительностью. Ульяна два раза въехала лбом в стенку кабинки, пока не вернула себе нормальный контроль. Выкопав в ворохе скинутой одежды рюкзачок, она достала собственные вещи и с наслаждением их натянула. Тряпки маски, неаккуратно утрамбованные, отправились в рюкзак.
Шатаясь, Ульяна выползла из кабинки, бросив скользящий взгляд в зеркало. Тело было родное, тощее и нелепое, а вот лицо осталось чужим. Паранойя не позволяла светить перед камерами торгового центра собственной физиономией, пусть её и прикроет капюшон толстовки. Окончательно она вернёт свою внешность уже на улице. Там относительно безопасно – давно стемнело, да и тот же капюшон не позволит случайным прохожим увидеть плывущие черты её лица.
Родные волосы – короткие, пусть и топорщащиеся в разные стороны непослушными кудряшками – после спутанной косищи были такими восхитительно лёгкими, что хотелось вопить от восторга.