Тень и искры
Шрифт:
Не могла отвести взгляда от наконечника.
Я быстра, но не быстрее стрелы. Азарт на лице Пайка говорил, что он надеется на мое сопротивление. О том же свидетельствовала и улыбка Тавиуса.
Тогда я поняла: что бы ни планировал Тавиус сейчас или потом, он, вполне вероятно, не рассчитывает, что я останусь в живых. И, скорее всего, хочет, чтобы я плакала и умоляла.
Я не оправдаю их ожиданий. Не буду с ними драться. Они ничего от меня не получат. Я выпрямила спину и сделала медленный глубокий вдох. Я не дам им того, что они ждут.
Внутри меня все замедлилось, а мир вокруг словно бы ускорился. Два
Лица людей, мимо которых мы шли, сливались в размытые пятна. Не знаю, смотрели ли они на нас и что при этом думали. Гвардейцы вели меня в Большой Чертог мимо колонн, украшенных золотыми завитками. Мы вошли в самое большое помещение Вэйфейр. Со стеклянного купола, выше, чем многие дома в Карсодонии, до самого пола свисали знамена. В свете множества газовых ламп и свечей блестели золотые королевские гербы. Главный этаж окружали колонны, отгораживая уединенные ниши. Их тоже украшали золотые узоры, и такие же завитки тянулись как золотые прожилки по полу из мрамора и известняка, по широким ступеням ниш и дальше, до самого возвышения, где стояли троны короля и королевы, украшенные бриллиантами и цитринами.
Сейчас троны были пусты, но один задрапирован белой тканью с разбросанными по ней черными лепестками. Знак того, что король скончался.
В огромном круглом зале все еще царил беспорядок после ночного празднества. Когда мы вошли, слуги – десятки слуг – неподвижно застыли.
– Всем выйти, – рявкнул Тавиус. – Немедленно.
Никто не замешкался. Все бросились вон из зала – суетливая толпа из накрахмаленных белых туник и блузок. Я столкнулась взглядом с одной из служанок. С ней. Девушкой, которая была в комнате, где меня поджидали гвардейцы. Ее голубые глаза были широко распахнуты. Она быстро отвела взгляд и уставилась в пол.
Тавиус сошел по широким ступеням на основной уровень, и я проследила, куда он направляется. К статуе Первозданного Жизни. Первозданный Колис был изображен с захватывающими дух подробностями. Калиги на толстых подошвах и броня на ногах выглядели как настоящие, как и туника до колен и кольчуга, прикрывающая грудь и торс. Все детали были высечены из самого светлого мрамора. В одной руке он держал копье, в другой – щит. Воин. Защитник. Король Первозданных, богов и смертных. Даже кости его рук и завитки волос были тонко изваяны. Но на месте лица находился лишь гладкий камень.
Мне всегда становилось не по себе от этого лишенного черт лица, как и от редких изображений Первозданного Смерти.
Тавиус посмотрел на статую.
– Годится. – Он повернулся ко мне с застывшей на лице самодовольной ухмылкой. – Думаю, это подходящее место для тебя.
«Вдохни». Что он задумал и каким будет мое наказание? Королевские гвардейцы заставили меня сойти по ступеням. Подошвы ног стали мокрыми от разлитой жидкости. «Задержи дыхание». Белые лепестки захрустели под моими ногами. Я посмотрела на каменное, лишенное черт лицо Колиса, борясь с дрожью в ногах. Позади, у входа в зал, послышались шаги. «Выдохни».
– О, как раз вовремя. – Тавиус сцепил руки. – Свяжите ее и поставьте на колени.
«Вдохни». Я почувствовала,
Тонкий свист разрезал воздух, и я заледенела. Нет. Нет, он не будет. Сердце бешено заколотилось, желудок сжался, и я натянула путы. Я узнала этот звук. Слышала его, когда вошла тем вечером в сарай, где Тавиус хлестал лошадь за то, что сбросила его. Не может…
– Ты всегда напоминала мне дикую лошадь. Чересчур упрямая. Норовистая. Гордая, несмотря на все свои неудачи, – протянул Тавиус, подходя ближе. Я услышала, как он провел кожаный кнут между пальцами. – Есть только один способ заставить лошадь уважать хозяина. Нужно ее сломать.
Тавиус опустился на колени рядом со мной. В его глазах не было ничего теплого. Ничего человеческого.
– Тебя следовало сломать еще в ту ночь, когда ты подвела все королевство. Но сегодня ты усвоишь урок.
Я смотрела на него, и мое сердце билось тише. Меня здесь не было. Я не чувствовала под коленями холодные плитки и тугие грубые веревки на запястьях. Я надела вуаль. Я ушла в себя, но не угасла совсем. Я не пустой сосуд. Не чистое полотно. Внутри меня вспыхнуло что-то темное и страшное, словно от сильного удара по кремню. В центре груди зарождался ледяной огонь. Он хлынул по всему телу, заполняя пустоту. Кровь загудела, в центре груди возникла пульсация. Я ощущала в горле вкус темноты и смерти, горя ледяным огнем. Подняла глаза на Тавиуса, и уголки моих губ приподнялись.
Тогда я услышала слова, которые сорвались с моих губ, – пропитанный дымом приговор.
– Я тебя убью. – Я едва узнавала свой голос. – Отсеку твои руки, вырежу сердце из груди и швырну в огонь. Буду смотреть, как ты горишь.
У Тавиуса расширились зрачки.
– Ты… глупая сука.
Я рассмеялась, не зная, откуда исходит этот смех, но чувствуя, что он древний и бесконечный. И это не мой смех. Наверное, Тавиус это тоже услышал. На секунду я увидела в его глазах страх. Сомнение. Только на секунду, а потом его губы изогнулись в презрительной усмешке.
– Ты ничего не сделаешь, сестра. Вряд ли ты сможешь даже произнести свое имя к тому времени, как я закончу с тобой. Я сломаю тебя, – поклялся он. – Ты будешь меня уважать.
– Никогда, – прошептала я и отвернулась, сосредоточившись на каменной руке, держащей копье.
Текли секунды. Тавиус стоял на коленях рядом со мной, его грудь быстро поднималась и опадала. Я оставалась в том далеком месте, где не было ничего, кроме ледяного огня, не оставляющего возможности для страха или еще чего-то. Потом Тавиус встал. Я не чувствовала ничего, кроме поцелуя обещанного возмездия. Когда он зашел мне за спину, я высоко вскинула подбородок. Не шевельнулась, когда он грубо перекинул мою косу через плечо, открывая спину. Когда в воздухе засвистело, я не вздрогнула.