Тень и Кость
Шрифт:
Я ела молча, прислушиваясь, как Алексей и остальные обмениваются лагерными сплетнями и страхами из-за завтрашнего перехода. Он настоял, чтобы я пересказала историю об экипажах Гриш, которую встретили как обычно — со смесью восхищения и страха, возникавшую при каждом упоминании Дарклинга.
— Он неестественный, — сказала Ева, тоже помощница: у нее были прелестные зеленые глаза, которые, к сожалению, не особо отвлекали от носа-пяточка.
— Как и все предыдущие, — фыркнул Алексей. — Будь добра, поделись с нами своими умозаключениями, Ева.
—
— Это было сотни лет тому назад! — возразил он. — И тот Дарклинг был сумасшедшим.
— Этот ничем не лучше.
— Ох уж эти крестьяне, — отмахнулся от нее Алексей.
Ева одарила его оскорбленным взглядом и отвернулась, чтобы побеседовать со своими друзьями. Я продолжала молчать. Из меня больше крестьянка, чем из Евы, несмотря на ее предрассудки. Лишь благодаря доброте князя я могла читать и писать, но, по нашему негласному соглашению, мы с Малом избегали разговоров о Керамзине.
Словно по команде, хриплый хохот вывел меня из задумчивого состояния. Я оглянулась через плечо. Это Мал привлекал к себе внимание за шумным столом следопытов. Алексей проследил за моим взглядом.
— И как вы двое стали друзьями?
— Мы росли вместе.
— Не похоже, будто у вас много общего.
Я пожала плечами.
— Нетрудно найти что-то общее, когда ты ребенок.
Например, одиночество, или воспоминания о родителях, которых мы должны были забыть, или удовольствие от побега с занятий, чтобы поиграть в салочки на лугу.
У Алексея был настолько скептический вид, что я рассмеялась.
— Он не всегда был Малом Великолепным, лучшим следопытом и соблазнителем Гриш.
У Алексея отпала челюсть.
— Он соблазнил девушку из Гриш?!
— Пока нет, но, уверена, у него все впереди, — пробурчала я.
— Итак, каким же он был?
— Толстым коротышкой, который боялся принимать ванну, — сказала я не без доли удовольствия. Алексей еще раз посмотрел на Мала.
— Как все меняется…
Я потерла шрам на своей ладони.
— Видимо, да.
Мы помыли за собой тарелки и ступили в прохладу ночной улицы. На обратном пути в казарму сделали большой крюк, чтобы мельком увидеть лагерь Гриш. Павильон для них действительно был размером с собор, с висящими в вышине знаменами из черного, синего, красного и фиолетового шелка. Где-то позади всего этого пряталась палатка Дарклинга, охраняемая Сердечниками из Корпоралок, а также личной стражей вышеупомянутого.
Когда Алексей насмотрелся вдоволь, мы направились в свою часть лагеря. Он затих и начал щелкать костяшками пальцев, и я знала, что мы оба думаем о завтрашнем переходе. Судя по мрачному настроению в казарме, мы такие не одни. Некоторые уже забрались на свои койки и спали — или пытались — пока остальные ютились у ламп и тихо шептались. Другие сидели с иконами в руках, молясь своим Святым.
Я развернула сложенное на койке покрывало, сняла ботинки и повесила пальто. Затем залезла под меховое одеяло и уставилась в потолок в ожидании сна. Так и лежала, пока свет не погасили, а шепот не сменился на тихий храп. Завтра, если все пойдет по плану, мы спокойно пересечем Западную Равку, и я впервые увижу Истиноморе. Там Мал и остальные следопыты будут охотиться на красных волков, морских лисиц и других желанных существ, которых можно найти только на западе. Я останусь с картографами в Ос Керво, чтобы закончить свое обучение и помочь нанеси эскиз любой информации, которую нам удастся почерпнуть в Каньоне. А затем, само собой, мне придется вновь пересечь его, чтобы вернуться домой. Но трудно заглядывать так далеко в будущее.
Я все еще не спала, когда услышала это. Тук-тук. Пауза. Тук. Затем снова: тук-тук. Пауза. Тук.
— Что происходит? — сонно пробормотал Алексей с ближайшей койки.
— Ничего, — прошептала я в ответ, уже выскальзывая из-под одеяла и обуваясь в ботинки. Схватив пальто, я максимально тихо прокралась по казарме. Когда я открыла дверь, то услышала хихиканье, и какая-то девушка сказала:
— Если это следопыт, то скажи ему, чтобы зашел внутрь и согрел меня.
— Если он захочет подхватить сифилис, то, уверена, он сразу же направится к тебе, — пропела я сладким голоском и вышла на улицу. Холодный воздух жалил мне щеки, и я спрятала подбородок под воротник, жалея, что не захватила шарф и перчатки. Мал сидел спиной ко мне на ветхих ступеньках. Позади него, на освещаемой огнями тропинке, я увидела Михаила и Дуброва, передающих по кругу бутылку. Я нахмурилась.
— Умоляю, только не говорите, что вы разбудили меня, чтобы сказать, что собираетесь пойти в палатку Гриш. Чего вы хотите, совета?
— Ты не спала, а просто лежала и волновалась.
— Ошибаешься. Я думала, как бы проникнуть в павильон и найти себе милого Корпоральника.
Мал рассмеялся. Я замешкала у двери. Это была сама трудная часть пребывания рядом с ним, если не считать тех моментов, когда мое сердце выделывало унизительные акробатические трюки из-за его близкого присутствия. Я терпеть не могла скрывать то, как сильно задевали меня его глупости, но мысль, что он узнает правду, была еще более невыносимой. И сейчас я серьезно задумалась над тем, чтобы просто развернуться и пойти внутрь. Вместо этого я проглотила свою ревность и села рядом с ним.
— Надеюсь, ты принес мне что-нибудь хорошенькое. Секреты соблазнения от Алины дорогого стоят.
Он улыбнулся.
— Запишешь на мой счет?
— Ладно. Но только потому, что ты и так в этом хорош.
Я уставилась в темноту и увидела, как Дубров сделал очередной глоток из бутылки и покачнулся вперед. Михаил поддержал его рукой, и звук их смеха донесся к нам сквозь ночной воздух.
Мал покачал головой и вздохнул.
— Он всегда пытается поспеть за Михаилом. Наверняка закончится тем, что его вырвет мне на ботинки.