Тень и шелк (Под именем Энн Максвелл)

Лоуэлл Элизабет

Дэни молча передвинулась к середине сиденья, освобождая место для Шона. Он устроился на мягкой обивке, вытянув перед собой длинные ноги.

– Спасибо, – сказал он. – Я слишком стар и велик для такой пытки.

Беспомощно рассмеявшись, Дэни покачала головой.

Некоторое время они сидели бок о бок. Шон смотрел в щель между занавесками.

Дэни ощущала его человеческое тепло каждой клеточкой тела. Она вглядывалась в лицо Шона, пытаясь определить, осознает ли он это тепло, или ее близость, или то,

что кто-нибудь из них или они оба могут погибнуть через несколько часов.

Губы Шона оставались расслабленными. На щеках проступила легкая тень щетины. Он прищурился, но только от сосредоточенности. Казалось, он дремлет.

Скорее всего так оно и было.

– Как это у тебя получается? – раздраженно спросила Дэни.

– Что? – уточнил Шон, поворачиваясь к ней.

– На вид ты абсолютно спокоен, – объяснила она. – Чем ближе «час ноль», тем ты невозмутимее. Но, насколько мне известно, ты не считаешь себя пуленепробиваемым.

Бросив взгляд на грузовик Чженя, Шон снова повернулся к Дэни.

– Я примирился со всем, что меня ожидает, – признался он. – Потому делаю свое дело, не отвлекаясь.

– Кодекс воина, да? – с оттенком вызова осведомилась Дэни. – Тот, кто смирился с собственной смертью, повелевает своей жизнью?

– Вроде того.

– Потому ты и дал обет безбрачия? Чтобы ни на что не отвлекаться?

Как только эти слова сорвались с губ Дэни, она пожалела, что не может взять их обратно.

– Впрочем, не важно, – быстро произнесла она. – Это не мое дело.

– Нет, это именно твое дело, – возразил Шон. – Для меня безбрачие было простым упражнением в самодисциплине. По крайней мере раньше оно казалось простым. А потом появилась ты, и прощай, простота!

– Извини. Если бы я знала, я бы никогда…

Длинные пальцы Шона шевельнулись, словно хотели стереть эти слова с губ Дэни.

– Нет, – перебил он. – Это не твоя вина. Ты единственная невинная пассажирка на этом чертовом пароме.

– Невинная? – Дэни расхохоталась. – Ты превратил меня в какую-то ученицу начальной школы в передничке!

– Я хотел сказать – чистая, открытая, незапятнанная… – Шон смутился.

– Злом? – подсказала Дэни. Шон пожал плечами:

– Можно сказать и так.

– Я не мраморная статуя.

– Да, ты женщина в полном смысле этого слова, – подтвердил Шон. – К сожалению.

С мрачной усмешкой он взглянул на часы. Обет осталось исполнять двадцать четыре часа и одну минуту.

Этого хватит, чтобы защитить ее, решил Шон. Правда, хватит с трудом. Дэни излучала то самое напряжение, которое мог снять только он. Оставалось надеяться, что она не перехватит эту мысль.

«Надо держаться подальше от нее, – думал Шон. – Касатонов знает меня – знает, кто я, что я, чем занимаюсь. Он не должен догадаться, что Дэни каким-то образом связана со мной».

– Шон!

– Не волнуйся. Я знаю, что делаю.

– А я – нет!

– Ты можешь довериться мне?

– А разве я тебе когда-нибудь не доверяла? – возразила Дэни. – Только не спрашивай почему. Я не знаю ответа.

– Мне он не нужен.

Шон повернулся к ней, медленно протянул руку и положил тяжелую ладонь на ее плечо. На Дэни был легкий жилет поверх шерстяного свитера. Тепло ее тела согрело его ладонь. Мягко вырисовывающиеся под одеждой женственные формы несказанно манили его.

Слегка сгибая пальцы, он наслаждался прикосновением к округлости ее плеча. Его пальцы скользнули под жилет. Он почувствовал проступающую под свитером бретельку лифчика и вспомнил Лхасу, когда он рылся в багаже Дэни, чувствуя себя низким и развратным типом.

Там не оказалось никакого черного кружевного белья, вновь вспомнил Шон, Дэни это ни к чему. Одного тепла ее тела достаточно, чтобы воспламенить любого мужчину.

Особенно его.

От напряжения мышцы Дэни приобрели неестественную твердость. Шон осторожно принялся массировать их кончиками пальцев.

– Ты затвердела, как камень, – произнес он. Дэни закрыла глаза, тщетно силясь остаться спокойной под его прикосновениями.

– Я боюсь, – с трудом выговорила она.

– Меня?

– Я еще никогда не бывала на такой… войне.

Отчасти это была правда, но именно эта часть не имела значения для них обоих.

Шон понимал это. И задумался, понимает ли Дэни. Молча, мягко, но настойчиво он разминал ее плоть, пытаясь отогнать напряжение.

– Нет, ты не боишься, – наконец произнес он. – По крайней мере этой войны.

Он успел заметить блеск непролитых слез, прежде чем Дэни вынырнула из-под его руки. Она отвернулась, застыв с ровной, как по струнке, спиной.

– Чего ты испугалась? – спросил Шон, зная, что не должен был спрашивать.

Однако он хотел услышать то, что уже давно понял: их обоих безудержно влечет друг к другу.

Дэни покачала головой и глубоко вздохнула.

– Может, лучше вернешься на свой пост? – спросила она с притворным спокойствием и оттенком горечи. – Если случится самое худшее, мне бы не хотелось винить себя за то, что я отвлекла дзен-ки… то есть воина.

Ничего не ответив, Шон положил обе ладони на плечи Дэни. Некоторое время он пытался прогнать напряжение, от которого ее мускулы превратились в твердые узлы.

Жилет Дэни мешал ему. Расстегнув молнию, Шон спустил его с плеч.

– Шон…

– Все в порядке, – перебил он. – Ты же доверяешь мне? Если будешь сидеть как на иголках, это никому не поможет.

Обхватив ее плечи, пальцы Шона легко коснулись ключиц. Он продолжал осторожно растирать напряженные мышцы большими пальцами.