Тень Камбера
Шрифт:
— И ты чувствовал себя виноватым, потому что втайне встречался с Тирцелем, — холодно добавил Морган. — А встречаясь с ним тайно, ты, на самом деле, совершал вместе с ним преступление — поскольку вы хотели узурпировать магию Халдейнов, которая всегда доставалась старшему в роду. В конце концов, ты планировал оспорить права короля на престол. Именно поэтому, когда мы с Дунканом пытались передать тебе магическое наследие Халдейнов — после того, как ты чуть не убил своего отца незаконно полученной силой — у нас обоих сложилось впечатление: что-то не так. Мы не могли на самом деле передать тебе могущество,
— Нет! Это было совсем не так!
— Тогда как это было, кузен? — потребовал ответа Келсон, — Мы знаем, что Тирцель всегда считал: сила Халдейнов может принадлежать более, чем одному Халдейну за раз. И вы вдвоем решили это доказать, не так ли? И теперь мы точно знаем, почему это раньше всегда запрещалось.
Допрос длился несколько часов. Где-то в середине прибыла радостная, немного испуганная Джехана, сопровождаемая отцом Амбросом. Их перехватил Дункан и велел отцу Амбросу отвести королеву на одну из верхних галерей прежде, чем она смогла прервать процедуру, поскольку Келсону не следовало на нее отвлекаться в такое время. Келсон заметил, как появилась мать, но это не поколебало его намерений. Вздохнув, он медленно кивнул, когда Конал наконец закончил свою последнюю попытку оправдаться.
— Продолжать бессмысленно, — тихо сказал король. — Сам твой отказ позволить нам выяснить, говоришь ты правду или лжешь, приговаривает тебя.
Что ты сделал бы на моем месте, Конал? Как бы ты сам разрешил эту сложную ситуацию?
Конал, сидевший на стуле с прямой спинкой, устало поднял связанные руки, как бы демонстрируя этим жестом полную безвыходность своего положения. Морган и Дхасс Макардри стояли по обеим его сторонам.
— Что еще можно сделать, кроме как убить меня, кузен? — горько спросил он. — Ты уже давно лишил меня возможности получить положенное мне по праву рождения. И независимо от того, что я скажу, ты все равно приговоришь меня.
Келсон неуютно поерзал на троне, зная, что это правда. Но прежде чем он успел открыть рот, чтобы что-то сказать, Конал внезапно в отчаянии прыгнул влево и перекинул связанные запястья через голову Дхасса, заваливаясь на пол таким образом, чтобы тело Дхасса предохранило его от ударов и стрел. Он перевернул стул, совершая бросок, но до того, как стул упал, Конал ловко отшвырнул его в сторону Моргана. В результате Морган рухнул на пол вместе со стулом. Одновременно Конал создал горящую ауру белого света вокруг себя и Дхасса, тут же заставившую Моргана отскочить подальше.
— Отзови лучников, или я убью его! — закричал Конал, неистово вертя головой из стороны в сторону, чтобы видеть всех. Дхасс пытался сопротивляться. — Я не хочу его убивать, но если уж мне все равно умирать, мне нечего терять. Морган, отойди! Ты знаешь, что я могу сделать. И если меня коснется хоть одна стрела, я убью Дхасса до того, как умру сам. Я могу это сделать!
Келсон вскочил на ноги, когда началась борьба, и Дугал уже пробежал до середины возвышения. Все придворные инстинктивно шарахнулись назад, пока лучники целились, а люди Макардри выхватили оружие, но король жестом показал: следует прекратить любое вмешательство, по крайней мере, сейчас.
— Конал, не будь глупцом! — сказал Келсон. — Не добавляй преднамеренное убийство к списку своих преступлений. Что тебе сделал Дхасс?
Конал только улыбнулся и прошептал что-то на ухо Дхассу. Глаза принца горели, в них был вызов.
Молодой рыцарь прекратил сопротивление, его руки безвольно обвисли по бокам, а глаза закрылись.
Энергетическое поле, не позволявшее Моргану подойти поближе, исказило ощущение того, что именно делал Конал, но недостаточно. Всем Дерини стало ясно: он уже взял под контроль разум Дхасса — поскольку руки юноши медленно поднялись и начали развязывать запястья Конала.
— Ну, почему ты не пошлешь своих людей разрубить меня на части, Келсон? — издевался Конал, победно поглядывая вверх на колеблющихся лучников, пока Дхасс развязывал узлы. — Убей меня, как ты прошлым летом убил Сикарда Макардри. Но не думаю, что ты станешь рисковать жизнью Дхасса, если вместо этого сможешь заключить сделку.
— Я не заключаю сделок с предателями, Конал, — холодно сказал Келсон, поднимая руку, чтобы удержать лучников на галереях от поспешных действий. — Но хотя бы для того, чтобы развлечь меня, может, скажешь, чего ты хочешь? Ты, конечно, не думаешь спокойно уйти отсюда после всего, что ты натворил?
Запястья Конала наконец были развязаны. Он отвел правую руку назад и намотал на кулак косицу Дхасса, держа голову молодого рыцаря близко к своей собственной, в то время как другой рукой сжимал шею юноши.
— Я хочу, чтобы ты сразился со мной, один на один, в настоящем Магическом Поединке, — тихо сказал Конал, в его глазах появилось дикое и одновременно хитрое выражение. — Я хочу, чтобы ты сразился со мной так, как сражался с Кариссой во время коронации — но только в этом случае исход будет немного другим. Ведь за мной стоят знания Тирцеля Кларонского, усиливающие магию Халдейнов, которой обладаем мы оба.
В заполненном зале поднялся шепот. Люди были возмущены и не одобряли происходящее, в особенности Дерини, но Келсон только сжал зубы, с трудом сдерживая гнев.
— Ты, в самом деле, думаешь, что это что-то решит? Даже если ты и выиграешь, Конал, тебя никто не признает. Если ты убьешь меня, ты не выйдешь из этого зала живым, несмотря на то, сколько невинных людей тебе придется убить по пути.
— Значит, они заплатят высокую цену за мою жизнь, — ответил Конал. — И я умру в битве — а не от руки палача.
— А ты так уверен, что должен умереть?
Конал хмыкнул.
— Ты принимаешь меня за идиота? Ты не можешь оставить меня в живых, зная, что я могу сделать. Если ты не убьешь меня, тебе придется постоянно использовать своих лучших Дерини, чтобы охраняли меня день и ночь до конца моей жизни — ведь попробовав вкус того, что на самом деле означает быть Халдейном, я теперь не успокоюсь, пока корона не будет моей.
И хотя ему хотелось бы, чтобы все сложилось каким-то другим образом, Келсон знал — это правда: на этот раз Конал позволил ему проникнуть в свое сознание. И это понимал и Нигель, теперь принявший сидячее положение, опираясь на плечо Дункана, который также защищал его своими щитами. Нигель понял это не с помощью способностей Халдейнов, а благодаря простой человеческой интуиции. И он знал своего сына. Его глаза потемнели от праведного гнева.