Тень Конторы
Шрифт:
— Он меня сдаст! — жаловался он своему тюремному приятелю.
— Конечно, сдаст, — соглашался тот. — Он обратится за медицинской помощью, и первый же врач, который увидит огнестрельные раны, капнет в милицию. Если только «больной» раньше не умрет…
Он все понял. Если убрать подстреленного киллера, то он никуда не обратится, милиция ничего не узнает и преступление останется нераскрытым. А он останется при деньгах!
Он будет жив, не сядет в тюрьму и получит неплохой навар. Такая схема!
— А если бы меня тогда
— То я бы поступил точно так же…
Вот так! То есть в прошлый раз он выполнял роль, которую теперь выполнял нанятый им одноразовый стрелок, и если бы дал маху, то его бы уже не было.
Мудрый у него приятель. И непростой!
— Кто ты? — напрямую спросил он.
— Какое это имеет значение? Просто человек…
Ну-ну!..
Как будто он слепой, как будто он ничего не понимает! Чай, не дурак — изучал основы конспирации еще там, в части. Знает!.. Какой он простой!.. Не простой он, а из «этих». Либо мент, либо бывший эфэсбэшник, либо диверсант из военной разведки.
Но тем и лучше! С таким советчиком в тюрягу по-глупому не загремишь! Пока под ним походим, а там посмотрим!..
Он выполнил еще два или три заказа, причем не сам, а чужими руками, уже сознательно, убрав исполнителей, которые могли на него указать. Он боялся, что они случайно проболтаются, и так страховался!
— Не дело это — не по-хозяйски! — укоризненно заметил его друг-эфэсбэшник. — Так недолго и проколоться, если использовать случайный, одноразовый материал.
— А что нужно сделать?
— Находить профессионалов, которые смогут провести несколько акций, и лишь тогда от них избавляться…
— Где ж их взять?
— Найти. Или обучить.
Это верно, мочить каждый раз киллеров-любителей — дело неблагодарное. Можно и нарваться…
— И еще желательно создать дополнительный буфер.
— Какой? — не понял он.
— Командиров среднего звена, — объяснил приятель. — Тех, кто будет общаться с исполнителями. Тебе перед ними отсвечивать лицом негоже. Рядовые исполнители должны знать только своего командира, а командиры должны знать только тебя и ничего не должны знать о других командирах, — объяснил он примитивную, но надежную конспиративную схему.
А ведь точно! Тогда убирать стрелков будет уже не он, а командиры. А он будет разбираться с командирами, если они упустят стрелков. Как все просто!
Так образовалась схема, которая в дальнейшем, разрастаясь по вертикали и горизонтали, обрастая командирами пятерок, а потом «десятыми», «сотыми» и «тысячными», стала организацией.
Только его приятелю в той структуре место не нашлось! Он в ней стал всего лишь «сотым»! Потому что двух медведей для одной берлоги — много. Кто-то должен уступить.
Уступил — «Сотый».
А если бы не уступил, то сгинул, как до него многие другие, которые пытались тянуть одеяло на себя. Его одеяло!
Верно «Сотый» ему
Так он стал «Первым»! Впервые за всю свою жизнь! И, как он надеялся, на всю жизнь. Потому что терять свое место в созданной им империи не собирался! Тем более из-за какого-то неизвестно откуда взявшегося «прораба»!
А вот хрен ему!
Вернее, крышка! Теперь — точно крышка, потому что теперь он его из своих лап живым не выпустит. Ни за что!
Глава 64
Сознание возвращалось болью. В голове. В боку. Во всем теле. Но если его тело болит, значит, он еще жив! Что не может не радовать!
Резидент лежал на чем-то твердом и холодном. Лежал — совершенно голый! Почему голый-то?..
А… Понятно! Ребята подстраховались, ребята содрали с него и выбросили его одежду и обувь. Потому что перебирать его костюм, проверяя на ощупь каждый шов, им было некогда, а если не проверять, то есть опасность, что он протащит с собой какое-нибудь оружие, микрофон или капсулу с ядом. Хотя капсула с ядом — это уже явный романтический перебор, навеянный кино.
Но они оказались правы — с костюмом пропали вшитые в пояс, на всякий пожарный случай, отмычки, с помощью которых можно было бы открыть наручники. Можно было бы… а теперь — нет!
Круто они с ним обошлись: раздели, разули, руки сцепили наручниками, рот залепили от уха до уха широким пластырем, на голову надели какой-то черный, непроницаемый, из плотной ткани мешок, ноги перехватили, кажется, ремнями или чем-то в этом роде… На этот раз его упаковали как следует. Так, что не шелохнешься.
Интересно знать, кто?..
Впрочем, кто, как раз понятно, — они! Больше некому!
Выходит, он их проглядел. Во второй раз!
Как же так?
Впрочем, это уже не важно. Важно, что он у них в руках. И надо собраться, приготовиться к неизбежному.
Интересно знать, куда они его притащили?
Резидент прислушался. И ничего не услышал — ни шума улицы, ни голосов, ни даже близкого дыхания. Он был один и был непонятно где. Что было не очень хорошо и очень тревожно. Ей-богу, лучше бы они его били.
Он лежал так, повязанный по рукам и ногам, довольно долго. Но вот что-то отдаленно громыхнуло, послышались шаги. Хлопнула дверца. Заработал мотор. Опора под ним мелко завибрировала.
Значит, он в машине, машина, по всей видимости, стоит в гараже, а гараж — неизвестно где. Как в сказке про Кощееву смерть, которая — в игле, игла — в яйце, яйцо — в сундуке, сундук — на дубе… А он, один черт, не уберегся!..
Машина тронулась с места.
Поехали…
Ехали долго, два с небольшим часа. Как только они поехали, Резидент начал отсчет времени и поворотов. Сорок секунд — налево, еще пятьдесят — направо, три минуты пятьдесят — снова направо… Дорогу он запоминал чисто механически, вряд ли ему это пригодится.