Тень Лучезарного
Шрифт:
Ярри ничего не ответила. С минуту смотрела Бритте в глаза, потом перевела взгляд на взопревшего Аменса.
– А это кто? Не слишком ли потаскан для любовника?
– Для любовника? – усмехнулась Брита. – Если ты пытаешься меня обидеть ради схватки, так не старайся очень сильно, я уже сказала, что буду рада твоей науке. Или ты думаешь, что оскудела земля Великого Ардууса мужчинами, чтобы я кидалась на лежалый товар? Это Аменс, мой слуга. К тому же добрый собеседник и надежный помощник. Знаешь ли, несподручно в одиночку топать по окраине Светлой Пустоши, а он бывший угодник из Тирены, немного разбирается во врачевании. При желании можно навести справки, его в Турше всякий знает. А уж с подай-принеси он справляется лучше многих. Мне большего и не нужно. А потребуется любовник, спрошу совета у кого-нибудь, да хоть у тебя. Так ты мне поможешь?
– С любовником? – подняла брови Ярри.
– Где мои родители? – спросила Брита.
– Пошли за мной, – наконец сказала Ярри.
– А наше оружие? – кивнула Брита на отнятое у нее и ее спутника оружие.
– Зачем тебе оружие? – улыбнулась Ярри. – У нас праздник.
Глава 12
Лапис
Сколько всего было жителей в маленьком горном королевстве в тот год, когда Кама отправилась вместе со всей семьей на ардуусскую весеннюю ярмарку? Чуть больше семидесяти тысяч? Сколько их стало теперь? С собранными стараниями Пустулы, Дивинуса, Процеллы даку, дакитами, руфами, лаэтами, атерами, каламами – перевалило за триста тысяч. И всем нашлось место. Где-то деревеньки, состоящие из десяти домов, расстроились до тридцати, где-то появились мосты, и труднодоступные горные долинки вдруг дали приют тысяче-другой переселенцев. Небольшой прежде городок вокруг такого же небольшого лаписского замка вырос вдвое, и теперь в нем жило уже не двадцать тысяч искусных кузнецов и ушлых лаписских торговцев, а под пятьдесят тысяч люда всех возможных умений и опыта. Да и вся долина вдоль шустрой Малиту, там, где нельзя было посеять хлеб, развести огороды или посадить плодовые деревья, камень на камне, вся она была теперь заставлена шатрами, палатками, а кое-где уже и домами из дерева и из камня. И все это беспокойное хозяйство жило, росло, множилось и каким-то чудом обходилось без потасовок и ругани. И самое главное – всюду бегали дети – те же атеры, лаэты, руфы, каламы, араманы и во множестве дакиты и даже даку.
С утра у ворот лаписского замка на заледенелой площади под падающим снегом собралось не меньше пятидесяти тысяч человек. Жгли костры, обеспокоенно переглядывались друг с другом, переговаривались. Маленькое королевство – быстрые новости. Только-только, едва ли месяц прошел, донеслись вести о том, что сама Процелла, любимица Лаписа, присягнула неизвестно где пропадавшему долгие годы наследнику короны – принцу Игинсу, и вот домой возвращается и вторая пропащая – принцесса Камаена Тотум. Вернется ли в Лапис вместе с ней прежнее спокойствие и благополучие? Так не бедовали ведь последние годы! Нужно ли искать добра, когда уже есть оно, дает всходы, ветвится и согревает нутро надеждой даже в зимнюю стужу? Или правда то, что только Лапис да Тимор, да может быть, еще и Фидента убереглись от бьющей из Светлой Пустоши дряни? Выходит, на то оно и недолгое счастье, чтобы долго не длиться? Да и возможно ли оно вообще, когда такое творится в Анкиде? Выходит, пришел конец недолгому настороженному успокоению, и принцесса Лаписа несет на родную сторону горестные вести? И что будет делать герцог Дивинус? Передаст хозяйке замка власть или станет ссылаться на повеление правителя великого Ардууса, сделавшего мальчишку герцогом? Мальчишку, обнаружившего и мудрость, и честь, и хитрость. Ведь никакой пакости не допустил в границах прежнего королевства! Или все дело в светловолосой девчонке Процелле? Вот уж на кого нельзя смотреть без улыбки. Может быть, пронесут боги тяжкую беду мимо Лаписа? Может быть, успокоиться? Прикрыться бастионами Ос? Затаиться в горных долинах? Вопросов много, но нет на них ответов. Одно ясно – то, что было, подходит к концу, а то, что подступает – неведомо.
Кама между тем глотала слезы на внутренней галерее крепости Ос. На той самой, на которой были убиты ее родные. Да, Дивинус не терял времени зря – поднял стену, обновил сторожевую башню, укрепил бастионы, приготовился к долгой осаде, но вот они, следы от трезубца, которым была пригвождена к кирпичной стене мать Камы, на месте. И даже как будто темные пятна от крови, пропитавшей камень, сохранились.
– Ваше Высочество, – крикнул снизу Орс, – пора! Отряд уже прошел через крепость, не догоним! А у замка вас вроде бы ждут люди!
– Я сейчас, – отозвалась Кама, кивнула расплывшимся в улыбках стражникам, кажется, кого-то из них она помнила еще мальчишками, сбежала вниз по лестнице, улыбнулась Процелле. Та с утра ждала двоюродную сестру перед крепостью, обняла ее, словно не рассталась с нею несколько дней назад, а не виделась те самые шесть лет.
– Где размещаешь принцесс? – спросила ее Кама.
– В замке, – ответила Процелла. – Весь третий ярус – их. Выше – королевские покои, комнаты принцев и принцесс – неприкосновенны. Хотя их и пришлось привести в порядок. Когда тут хозяйничали свеи, было плохо.
– Плохо еще будет, – пообещала Кама. – Надеюсь, не здесь. Кто охраняет замок?
– Две сотни стражников, – нахмурилась Процелла. – Сто пятьдесят коренных лаписцев и полсотни молодых дакитов. Касасам их натаскивает, так что я спокойна. Или есть чего бояться?
– Есть, – кивнула Кама. – Мы поговорим еще, догоняй отряд. Я задержусь не более чем на полчаса.
Ей было нужно побыть одной. Почувствовать свежий морозный воздух заснеженного королевства. Узнать зубцы горных вершин. Удивиться высоте деревьев, которые она помнила зелеными прутиками. Вздохнуть, не сдерживая всхлипов. Теперь, когда отряд прошел вперед, не отстающий от нее Орс держался чуть позади, двигался так, словно его и вовсе не было рядом. Хотя в этом, конечно же, еще и заслуга чудного коня Филы.
От крепости Ос до замка – не далеко, не близко. Сначала через узкое ущелье, вдоль высокого обрыва, под которым гремит на камнях холодная Малиту. Вот ведь умница Дивинус, и здесь поставил две высоких башни, да еще и стену с воротами устроил между ними. Кажется, придется так и оставить его герцогом. Особенно если смерть подрежет и тех из Тотумов, кто избежал с ней встречи в крепости Ос.
Новые башни, новые ворота, и что дальше? Снег горных склонов, зелень еловых лесов, и крыши, крыши, крыши. Где она? Неужели в Лаписе, а не в Бабу или Раппу? Кажется, села и деревни срослись друг с другом, каменные дома карабкаются по горным склонам, но все устроено ладно – улицы широки, где надо – вырублены ступени, устроены спуски для скота и повозок. Неужели ее не было здесь только шесть лет? На вид так все шестьдесят! И сколько вокруг людей! Вот ведь глупая, думала править лошадью до замка в уединении и в собственных мыслях, а тут приходится отвечать кивками на бесчисленные поклоны и зажигать улыбки на знакомых лицах, обладателей которых она громко приветствует по именам. Вот уж о чем она не могла подумать, что сотни имен будут всплывать в ее памяти.
За пару лиг до крайних домов расстроившейся столицы, которая вместе с замком, устремленным в серое небо шпилями, раскинулась на единственном плоскогорье на левом берегу Малиту, но уже перекинулась и на правый берег, подобралась даже к далеким белым скалам, из припорошенного снегом, словно седого от древности придорожного трактира высунулся пузатый калам и, как шесть или десять лет назад, крикнул на всю улицу:
– Неужели вельможная девица Камаена Тотум проедет мимо заведения доброго старика? А ведь ореховый отвар уже на столе! И медовые тянучки! И лепешки с изюмом! И даже капелька сладкого араманского позапрошлого года!
– Не проедет, – улыбнулась Кама, ловко спрыгнула на присыпанный песком лед, оставила лошадь у коновязи, схватила горсть снега с жердины, чтобы освежить лицо, и вслед за Орсом вошла в заведение. Там ее и ждал Касасам. Обнявшись и глотнув и в самом деле все такого же терпкого напитка, каким он был и в детстве, Кама прошептала улыбающемуся даку:
– Касасам, я вижу тревогу на каждом лице здесь, но не вижу отчаяния.
– Те, кто потерял все, потеряли и отчаяние, – пожал плечами Касасам. – Знаешь, я тут со многими говорил, да и без разговоров вести долетают и кружатся над головой. Если так сложится, что нынешняя беда не сгрызет эти горы вместе со всеми, кого приютил Лапис, то они все здесь так и останутся. Прижились, приросли, припали. Это и в самом деле хорошее место. Одно из лучших в Анкиде. Но и для тревоги тоже есть причина. Ты ведь не просто так об этой встрече просила? Могли бы переговорить и позже. В чем твоя тревога? О чем хочешь предупредить?
– С Сином говорила, – все так же тихо произнесла Кама. – Он предостерег меня. Обратил внимание на две сложности, которые могут стать бедой. Не на то, что я должна тут сделать, это я и сама знаю, а о том, что нужно сделать отдельно от всех прочих забот. Одна из этих сложностей целиком моя, она касается Процеллы и того, что ей удалось оживить после беды, случившейся с Игнисом. Вторая касается тебя, Касасам.
– Слушаю тебя, принцесса! – покосился на Орса даку.
– Мне от Орса скрывать нечего, – улыбнулась Кама. – Он не посланник Энки и не сердечная ломота, а просто друг, на которого я могу положиться.