Тень Луны

Коренной Александр

И, дав пару других наставлений, Мостицкий отключился.

Шеф о посетителе подумал то же, что и я. Мне остается подозвать интеллигента и передать все указанное, но вижу, каким болезненно разочарованным выглядит заявитель, выслушивая отказ в принятии заявления, и подколка Иваныча про ООН застряла у меня на языке. И безмолвно осталась внутри.

Поникший посетитель отвел грустный взгляд.

– Я так и думал. Вы мне не поверили…. – тихо проговорил он.

– Поймите и меня, – добавляю я, но замолкаю, не желая развивать доводы.

Интеллигент замер, словно

размышляя, что делать и куда деть свое больное беспокойство о судьбе Луны, а я вдруг проникся неведомым сочувствием к этому пусть не совсем нормальному, но переживающему о мировых бедах человеку. Век интернета, когда пишут все, что придет в голову, выдавая за непреложную истину, может каждого свести с ума.

– Они уже начали похищение картин, – сообщил заявитель, обращаясь куда-то в сторону. Все же делаю вывод, что на сумасшедшего мужик не очень похож. Ясный взгляд, членораздельная речь… – Это значит, что скоро все начнется.

– Каких картин? – уточнил я и поймал себя на мысли, что постепенно втягиваюсь в ход действий интеллигента. И кто они?

– Великих, товарищ младший лейтенант, – объяснил он. – Неделю назад из частной коллекции было похищено полотно Сандро Ботичелли, – заметив мое непонимание, с укором добавил. – Вы сыщик, а не знаете об этом громком преступлении?

Полотно озвученного интеллигентом Ботичелли для меня, не слишком разбиравшегося в живописи, было черным квадратом. Прямо как у Малевича, сплошная темнота. Я ничего о похищении, как и о картине, не знал и не слышал.

– Возможно, на очереди следующее мировое творение, – задумчиво, будто решая некую головоломку, продолжил интеллигент. – Это будет однозначно похищение века. Скоро все о нем узнают, и вы в том числе.

Резкое перепрыгивание от уничтожения спутника к кражам могло подтвердить версию о невменяемости посетителя. Но он сумел создать о себе впечатление – такое, которое толкало меня на другие выводы.

Ему что-то известно. Он взбудоражен и из-за этого не слишком структурировано излагает свои мысли, но чувство подсказывало мне, что отправлять его из отделения рано. Лучше дождаться Иваныча, когда знатный оперативник пообщается со странным посетителем, поставит ему правильные вопросы и позволит сформулироваться фабуле предстоящего дела.

– Если вам что-то известно о подготовке преступления, вы можете сообщить о нем письменно, – проговорил я, пытаясь перевести прием посетителя в конструктивное, формализованное русло.

– Саша, – вдруг назвал меня по имени интеллигент, и волна отчаяния снова прокатилась по его немолодому лицу. После чего я услышал очередное откровение.

– Я действительно не знаю, куда обратиться. Пришел туда, куда ближе всего – в отделение полиции по месту жительства. А куда еще? Меня сейчас в любой инстанции посчитают психом, профессором, на пике научной карьеры сошедшим с ума, и все такое, и еще, чего доброго, изолируют. А сидеть в психбольнице сложа руки в тяжелый для человечества час – этого я допустить не могу. Преступление необходимо предотвратить.

И после этого интеллигент вернулся к тому, с чего все началось.

– Просьба, примите у меня заявление об уничтожении Луны.

Холодный вихрь подул мне в лицо. Сила его слов, крик его души заставили меня по-другому принять его посыл, предположить в них хоть какой-то, но здоровый смысл. И по-другому себя повести.

Так, как велит закон.

Я молча достал лист бумаги и шариковую ручку, и протянул их настойчивому посетителю.

– Пишите заявление.

– Аристарх Петрович, – представился вместо ответа интеллигент, который после приглашения изложить письменно свои подозрения, стал любезным. Грусть на его лице сменилась лучиком надежды, и он добавил свою фамилию.

– Колохатько.

Вот и познакомились. Колохатько написал шапку заявления, как я ему продиктовал, а затем самостоятельно изложил суть и передал текст мне. Я пробежал по нему глазами.

«Сообщаю о том, что готовится физическое уничтожение спутника Земли под названием Луна, что повлечет катастрофу планетарного масштаба и последующую гибель всего человечества. Просьба принять меры по обеспечению безопасности Луны.»

Две строчки – но по самой сути. На мою просьбу добавить известные ему факты о способе, времени и предполагаемых лицах, готовящих уничтожение целого спутника, Колохатько ответил категорично.

– Я не знаю, каким способом это произойдет, но произойдет точно, и очень скоро. А что до предполагаемых преступников, то уверен, Саша, доверять эту информацию бумаге, даже здесь, в стенах родной полиции, несколько легкомысленно, если не выразиться по-другому.

– Тогда вам стоит пообщаться с моим руководителем, полковником Мостицким, – разумно предложил я. Иваныч выведет заявителя Колохатько на правильный диалог, или на чистую воду. – Только он будет не скоро.

Аристарх Петрович готов был ждать сколько угодно, но я убедил заявителя не терять времени и пообещал перезвонить и сообщить, когда у шефа получится его принять. Он дописал в заявлении номер своего мобильного телефона и собрался уходить.

– Ну вот, Саша, – вдруг с едва заметной улыбкой заметил на прощание Колохатько. – Теперь и от вас зависит судьба Земли. Не подведите ее.

– Постараюсь, Аристарх Петрович, – уверенно ответил я. – Для этого здесь и работаю.

Он пожал мне руку, а мне это снова напомнило ритуал посвящения в рыцари, благо образование историка навеяло подобную ассоциацию. Только в рыцари какого-то другого, более значимого ордена.

И у стареющего профессора оказалась, на удивление, крепкая мужская рука.

– Я наберу вас, – только и остаётся пообещать мне.

– Время у нас есть, но его очень мало, – требовательно озвучил Колохатько. – Жду звонка.

И исчез из приемной отделения. Так же тихо, как и появился.

Понедельник уже не похож на обычный….

– Доложи о происшествиях, – скомандовал Мостицкий, когда появился в отделении ближе к вечеру. Шеф лично выезжал на места преступлений, и по виду его было ясно – Иваныч не раз вытер сегодня пот со своего могучего лба.

– Есть, – отреагировал я и, оказавшись в его кабинете, начал доклад.