Тень луны
Шрифт:
Его смешок смутил ее.
— О, Джилли, мужчина и женщина, которые хотят быть вместе, как мы сейчас, всегда найдут такую возможность. Ты не чувствовала по отношению к нему того, что чувствуешь ко мне, я знаю, хотя ты и не говоришь об этом. Тогда встает вопрос, неужели у тебя не хватило ума догадаться, что эта скотина охотится за тобой ради твоих денег?
Его обвинение заставило ее задохнуться от возмущения.
— Ты называешь меня дурой?
— Любая женщина, если она прислушивается к своему сердцу, знает, когда ее
— Откуда ты знаешь?
— Мужчины в этом отношении ничем не отличаются от женщин. Обманываются в отношении любви только те, кто позволяет обмануть себя.
— Значит, ты говоришь, что я обманывала себя. — Она высвободила свои пальцы из его руки. — Вероятно, так и было. Вероятно, это произошло потому, что я по глупости ожидала, что меня могут полюбить как всякую женщину.
— Совершенно верно. Теперь ты чувствуешь себя лучше?
— Нет! — воскликнула она. — Мне стыдно.
— Тогда ты думаешь об этом неправильно. Он мог обмануть тебя в отношении своих намерений, но ты обманывала себя насчет любви.
Теперь, когда она уже начала рассказывать свою историю, она не видела причин не признаться ему во всем.
— Похоже, что у меня больше гордости, чем разума. Из чувства гордости я поехала на его свадьбу и на банкет и даже поздравила его с женитьбой.
— О, Джилли!
— Более того! На банкете я узнала то, что давно знали другие: герцог сознательно сделал так, чтобы его невеста забеременела, для того, чтобы вынудить ее отца, человека богатого, согласиться на этот брак. Он любил ее, понимаешь? А в отношении меня он не испытывал никаких чувств!
Она ощущала себя несчастной и обиженной, но теперь уже не предательством герцога, а своим глупым тщеславием.
— Это было жалкое зрелище! Я не смогла сдержать себя. Я выпила слишком много шампанского, а ложь так ранит! Я выставила себя дурочкой перед всеми гостями, показав свою боль и обиду. Но я хотела...
— ...того, чего хочет каждая женщина, — спокойно закончил он ее фразу.
При этом он повернул ее так, что они лежали живот к животу. Ее груди уютно расположились в гнезде волос на его груди, и она почувствовала, как набухли и заболели ее соски в ожидании его прикосновения.
— Ладно, Джилли. Ему повезло, что он не соблазнил и потом не оставил тебя.
— Что ты говоришь? — Конечно, он неправильно понял ее. — Ты хочешь сказать, что это мне повезло.
— Нет, — спокойно отозвался он. — Что бы он ни сделал, ты будешь в порядке. Но если бы ты сказала мне, что он действительно обидел тебя, то сейчас он мог отсчитывать последние часы, которые понадобились бы мне, чтобы доехать до Лондона.
— Не говори глупостей! — Она рассмеялась, довольная его заявлением. Ты ведь не стал бы...
— Если он оказался слеп к твоей красоте, твоей щедрости и нежности, то это его потеря. Но если бы он сознательно причинил тебе боль ради своих корыстных целей, то он очень пожалел бы об этом.
— У меня никогда не было кавалера, — тихо призналась она, чрезвычайно довольная его словами.
Она не могла рассказать ему, что она не вполне еще верит в то, что произошло в этой комнате сегодня ночью.
— Я не хотела умереть, не испытав прикосновения мужчины. Ты изменил это. Спасибо тебе.
— Джилли! Я не оказывал тебе услуги из чувства доброты или жалости. О Боже! Неужели ты не чувствуешь этого? — Он прижал ее к себе с такой силой, что их тела прильнули одно к другому от плеч и до колен. — Вот почему я лежу с тобой. — Он поцеловал ее таким долгим поцелуем, что их губы просто слились. Он прошелся ладонью по ее спине и сжал ягодицу с такой силой, что она задохнулась. — А больше всего поэтому. — Он начал тереться своими бедрами о ее, касаясь своим взбухшим членом нижней части ее живота. — Ты испытываешь жалость?
Она закрыла глаза и отрицательно покачала головой, но его это не удовлетворило. Он взял одну ее руку и потянул вниз, пока она не коснулась разгоряченного члена.
— Чувствуй меня, Джилли. Теперь ты принадлежишь мне. Скажи мне, чего тебе хочется.
Удивляясь собственной беззастенчивости, она взяла в свою ладонь его пульсирующую отвердевающую плоть.
— Скажи мне, чего ты хочешь, — повторил он свой вопрос и коснулся губами уголка ее рта.
— Тебя, — ответила она увновь отдалась наслаждению от прикосновения его тела.
— Вы удовлетворены, мадам?
— Я не уверена.
— Даже после этого зрелища? Что еще может удовлетворить вас?
— Они играют в игру, мой капитан. Что произойдет, когда они окажутся при дневном свете? Я не спокойна за них.
— Что? Вы, выдающаяся сваха, не уверены в исходе? Да вы посмотрите на них! Они похожи на двух тюленей, кувыркающихся на свадебной подстилке. Во всяком случае, они довольно быстро подошли к этому, что мне гораздо больше по вкусу, чем это нудное ухаживание, на котором так часто настаивают дамы.
— Вот именно, капитан. И это меня беспокоит. Дымок страсти затмил их разум, но страсть уходит.
— Говорите за себя, леди. Во мне огня хватит еще на много лет. Если меня чуть поощрить...
— Не прикасайтесь ко мне!
— Почему?
— Я... я сама не знаю. Чувство, оно как надвигающаяся гроза. А мне холодно. Ветер бьет меня со всех сторон. Разве вы не чувствуете эту неподвижность?