Тень мечей
Шрифт:
Ричард положил руку на плечо сестры, чтобы напомнить придворным, что она остается особой королевской крови и находится под покровительством короля. Он обязан отговорить Иоанну от этого безрассудного поступка, пока она не стала жертвой перешептывания и смешков знати.
— И ты пустишь безбожника к себе в постель? Уступишь свою христианскую добродетель похоти язычника?
Иоанна повернулась к нему с торжествующей улыбкой:
— Тебя же это не остановило!
Ее слова, словно ножом, резанули короля по сердцу. Ричард заметил, что его воины, испытывая неловкость, опустили возмущенные взгляды. Все знали о его романе с Мириам, но никто не решался говорить об этом в открытую.
Ричард посмотрел на сестру и увидел в ее глазах ту же твердую решимость, которую она проявила, когда, ослушавшись короля, отказалась забыть своего любовника Эдмунда Гластонбери. Если Иоанна что-то решила, то никто на земле и небесах не мог ее отговорить.
— Клянусь, мне никогда не понять женщин, — уныло произнес Ричард.
Иоанна весело засмеялась и подмигнула шокированным придворным. Она переводила взгляд с одного на другого, но все отворачивались, не в силах выдержать пронзительный голубой огонь ее глаз.
— Так и должно быть. Наша сила кроется в загадке.
Глава 62
ЧУДОВИЩЕ РАЗОБЛАЧЕНО
Конрад в конце концов нашел Уильяма. С момента прибытия маркграфа в Иерусалим молодой рыцарь старательно избегал встреч с ним. Несмотря на то что они оба жили в одном строго охраняемом крыле султанского дворца, Уильям, по-видимому, изо всех сил старался, чтобы их пути не пересекались. Конрад не винил рыцаря. В глазах этого верного пса Конрад выглядел изменником, ибо предал его хозяина Ричарда, а значит, совершил непростительный грех. Но маркграф де Монферрат знал, что Уильям молод и горяч. Самой большой возложенной на него задачей была ответственность за возвращение живыми с поля боя полуграмотных солдат. Когда на плечи Уильяма лег бы груз ответственности за целый народ, тогда бы он, скорее всего, понял, с каким трудным выбором каждый день сталкивается король.
Несмотря на то что решение искать помощи у Саладина было взвешенным, Конраду пришлось много времени самым тщательным образом обдумывать свои шансы после того, как Саладин разорвал их перемирие. И теперь, когда он принял твердое решение уехать, ему необходимо было поговорить с Уильямом. Возможно, безотчетная преданность рыцаря королю-мальчишке в конечном счете пригодится.
Конрад нашел Уильяма на балконе. Рыцарь любовался желтым серпом луны, висевшим над величественными башнями Иерусалима. Глубоко погруженный в раздумья, он не замечал маркграфа до тех пор, пока тот не оказался у него за спиной.
— Чего ты хочешь? — По тону Уильяма было понятно, что ему на самом деле плевать на ответ Конрада.
— Просто поговорить с братом-христианином, — ответил Конрад, глядя на блестящий «Купол скалы», который он регулярно посещал, когда там была церковь. Неужели это было всего два года назад? А кажется, что прошла целая вечность. — Я устал от компании этих язычников.
— Однако это не помешало тебе предать нашего короля, — фыркнул Уильям.
Конрад пожал плечами, готовый к насмешкам юноши.
— Он предал меня.
Уильям обернулся и, схватив маркграфа за грудки, прижал его к известняковой стене. На мгновение Конрад испугался, решив, что разъяренный рыцарь вышвырнет его с балкона с высоты десятого яруса и он разобьется на скалах.
— Если бы ты не находился под покровительством султана, я бы прикончил тебя прямо здесь, — прошипел Уильям. А потом, чтобы не оставалось сомнений в его намерениях, резко отвернулся от маркграфа.
Конраду с трудом удалось успокоить бешено колотящееся сердце, но он продолжил разговор:
— Я удивился, что ты не закричал от возмущения, услышав бестактное предложение султана.
Уильям опять повернулся к нему. Он сумел натянуть на лицо маску деланного равнодушия, которую обычно носил, хотя глаза его продолжали пылать ненавистью.
— Это отличная идея, — ответил рыцарь. — Мы должны жить вместе на этой земле. Лучше объединиться, чем быть друг у друга подобно кости в горле.
Значит, и среди франков пропаганда Саладина нашла благодарного слушателя. Конрад задался вопросом: как отреагирует его враг Ричард, когда узнает, что его любимый рыцарь вторит словам язычника, словно верная наперсница? Тем не менее ему, маркграфу, необходимо достучаться до Уильяма, если после всего, что произошло, он еще надеется на успех.
— Можешь на минуту забыть о своей ненависти и поговорить со мной как с братом-христианином? — Конрад попытался придать своему голосу оттенок раскаяния, но был не уверен, что ему это удалось.
Уильям скрестил руки на груди, однако уходить не спешил.
— Мои чувства — это мое личное дело, — ответил рыцарь. — Но если хочешь, говори.
Конрад собрался с духом.
— Я пересмотрел свои планы и пришел к выводу, что просчитался. Нельзя заключать перемирия с безбожниками.
Лицо Уильяма потемнело. Он почти вплотную подошел к Конраду.
— О чем ты?
Конрад с трудом сдержался под разгневанным взглядом рыцаря.
— Я пойду к Ричарду и попрошу отказаться от перемирия с Саладином, предложу ему возобновить наш союз.
Уильям расхохотался, издав звук, скрипучий и безумный, едва ли напоминавший радостный смех.
— Ты — настоящая свинья. Ты нарушаешь присягу королям, как только меняется ветер.
Конраду было плевать, что думает о нем этот мальчишка. Единственное, что имело значение, — это заставить его забыть о личной ненависти во имя праведного дела всех христиан. Без поддержки Уильяма невозможно достичь согласия между двумя соперничающими королями крестоносцев.
— Ричард к тебе прислушивается. Ты меня поддержишь?
Уильям опасно близко наклонился к Конраду и плюнул ему в лицо. Затем, не говоря ни слова, рыцарь повернулся и быстрым шагом пошел по коридору в свою спальню.
Конрад утер лицо, чувствуя под пальцами жуткий шрам на щеке. Полез в карман и вытащил нефритовое ожерелье, которое служило постоянным напоминанием о событиях того ужасного дня в пустыне.
Маркграф де Монферрат оказался в ловушке. Без поддержки Уильяма он не мог вернуться к Ричарду, не мог продолжать гнуть свою линию и противостоять объединенным силам английского короля и Саладина. После стольких лет борьбы за власть он в конечном счете сплел настолько запутанную паутину, что сам в ней увяз.