Тень мечей
Шрифт:
— В гареме моего отца в Дамаске уже давно научились изготавливать зелье, которое может приворожить любого мужчину — или женщину, как в нашем случае, — к его обладателю.
Она передала настойку курду, который нерешительно потянулся за ней, изо всех сил избегая любого прикосновения к запретной руке султанши. Он с суеверным страхом уставился на пузырек.
— Но почему ты даешь это именно мне?
«Потому что я султанша и могу, если захочу, убить тебя, глупец!» — мелькнуло в голове Ясмин, но она сдержалась.
— Ты много лет верно и преданно служил моему супругу. Считай это наградой.
Страж замялся.
— Но если султан узнает…
— Не узнает, — прошипела Ясмин.
Захир инстинктивно отшатнулся, заслышав угрозу в ее голосе.
— Когда мне дать выпить зелье?
Ясмин улыбнулась. Вот так-то лучше.
— Сегодня вечером. И уже завтра еврейка забудет султана и будет думать только о тебе.
Глава 43
ЛЮБОВНЫЙ НАПИТОК
Захир, стоя у массивной дубовой двери, ведущей в султанские покои, чувствовал, как неловкость снедает его. Зачем он сюда пришел? Неужели он в самом деле боится ослушаться приказаний султанши? Или в глубине души он и сам жаждет совершить этот поступок?
Захир несколько месяцев служил личным охранником и защитником Мириам. Он был одним из немногих, кому позволялось проводить с ней время, несмотря на строгую изоляцию женщин. Разумеется, за исключением султана.
Молодой воин всегда преклонялся перед Саладином. Этот человек являлся живой легендой, источником гордости не только арабов и мусульман, которых он возглавил, но также курдского народа, откуда он происходил. Серия невероятных побед Саладина и его благородство подняли курдское племя в глазах всей мусульманской уммы. [64] Их больше не считали неотесанными горцами, способными служить лишь непритязательными наемниками в армии правоверных. Племя курдов, как и племя Пророка — курейшитов, возвели до священного племени, ибо их храбрость, доблесть и благородство служили ярким примером лучших качеств мусульманского сообщества. И все благодаря одному-единственному человеку.
64
Мусульманская религиозная община.
Легенды о героизме Саладина наполнили юношеское сердце Захира пылом и страстным желанием, поэтому юноша сбежал из дома, сменив жизнь пастуха коз на Кавказе на судьбу воина, стремящегося присоединиться к священной войне против франков. Это случилось четыре года назад. Благодаря своему упорству и храбрости в сражении за сражением юноша снискал одобрение у своих военачальников-сирийцев и стал постепенно подниматься по служебной лестнице, пока не достиг вершины успеха в мусульманской армии — стал принадлежать к свите самого султана.
Захир с трудом сдержал слезы, когда впервые лично встретился с самым знаменитым воином. Этот человек был именно таким, каким юноша себе и представлял его: добрым, благородным, справедливым. Саладин приобрел плоть и кровь, перестал быть просто легендой, чье имя почтительно слетало с губ простых смертных.
А за последние несколько месяцев Захир, к своему сокрушительному разочарованию, понял, что султан в конечном счете тоже человек. Молодой воин в полнейшем потрясении наблюдал, как Саладин добивается любовной и земной связи с девушкой, которая годится ему в дочери. С девушкой, которая, к собственному ужасу Захира, каждую ночь является ему во сне.
Мириам не походила на остальных женщин. Хотя нужно заметить, что его опыт с противоположным полом был крайне ограничен. Да, он имел не одно соитие с потными деревенскими девушками, которым его статус телохранителя султана внушал благоговейный ужас. Но он никогда не встречал женщины, чей ум возбуждал его больше, чем девичье тело. Откровенно говоря, природа не обделила Мириам физическими прелестями. Но во время их тайных поездок во дворец она вела с ним беседы, и Захир обнаружил, что ее остроумие и проницательность возбуждают его больше, чем любой взгляд, брошенный украдкой на волнующие изгибы женского тела.
Разумеется, Мириам была ему не ровня, несмотря на то что принадлежала к неверным. Она происходила из знаменитой семьи народа, которому было даровано Писание. Ее дядя был близким советником и другом султана и одновременно главой своей религиозной общины. И Мириам была хорошо образованна. По-видимому, она говорила на стольких языках, о существовании которых он даже не подозревал, а ее постоянные походы в книжную лавку служили унизительным напоминанием о его собственной безграмотности.
И за все время, которое они проводили вместе, она, вероятнее всего, не раз задерживала свой взгляд на его юном лице и видела человека, не достойного составить ей пару. Эта мысль разожгла в нем ярость на Бога, даровавшего ему это презренное существование, где он навсегда останется лишь свидетелем роскоши и очарования высших кругов. И на себя самого за свой норов и неразумие, которые загнали его в ловушку низкопоклонства, когда следовало набраться мужества и одной правой рукой завладеть всем миром, как это сделал Саладин. В конце концов он начал злиться на Мириам, которая появилась в его жизни и дала понять, что, как бы высоко ни поднялся Захир в придворной иерархии, он навсегда останется для нее лишь грязным, необразованным горцем.
Прикрывшись гневом, праведной ненавистью, словно щитом, который поможет сосредоточиться на поставленной задаче, Захир поднял руку и костяшками пальцев постучал по полированной дубовой двери.
Никакого ответа. «Ну конечно, — пожурил он себя. — Мириам по-прежнему нервничает из-за своих тайных встреч с султаном в секретных дворцовых покоях». Она не станет подбегать к двери и распахивать ее, боясь выдать себя бесчисленным шпионам, находящимся в услужении у султанши. Таких шпионов, как он сам.
— Это Захир, моя госпожа.
Повисло молчание, потом из-за двери раздался нежный голосок Мириам:
— Входи.
Одна его часть кричала ему: поворачивайся и беги, пока не ступил на дорожку, откуда уже не свернуть. Но подсознательно он слышал злобный голос, который очень напоминал голос Ясмин. Этот голос, насмехаясь, велел ему хоть один-единственный раз поступить так, как приличествует поступить настоящему мужчине.
Захир открыл дверь и вошел. Мириам сидела на оббитом бархатом кресле и расчесывала свои роскошные кудри. На ней был черный шелковый халат, расшитый блестящими красными и белыми цветами — последний подарок султана. Боковые разрезы халата позволяли видеть ее ноги, стройные и гладкие, с хорошо развитыми икроножными мышцами. Захир тут же возбудился, кровь прилила к гениталиям, исчезли всякие сомнения.
Он с трудом заставил себя сосредоточиться на цели своего прихода.
— Прости за вторжение. Я принес весточку от султана.
Мириам, продолжая смотреть в серебряное зеркало, даже не подняла глаз, чтобы выразить признательность.
— Да?
Захир вспомнил своеобразные инструкции, которые дала ему его госпожа Ясмин.
— Султан желает отобедать с тобой сегодня вечером в своих личных покоях.
Мириам подняла глаза, на ее точеном лице было написано удивление. Захир понял почему: с момента начала военных действий Саладин почти всегда обедал со своими военачальниками. Честно говоря, днем едва ли случался момент, когда султан не обсуждал военную стратегию. Султанша, прекрасно разбиравшаяся в людях, объяснила, что только веская причина может заставить Саладина оторваться от насущных государственных дел и отобедать в спокойной обстановке с этой девицей. Еврейка, очевидно, пришла к такому же заключению. «Мириам решит, что султан выводит их отношения на новый уровень, и эта мысль наполнит ее сладостным предвкушением», — ревниво подумал Захир.