Тень подозрения
Шрифт:
— Но как он мог здесь оказаться? — настаивала она.
— Не знаю.
«Я и в самом деле не знаю, — подумал я. — Все это только мои догадки».
Может быть, я вообще сделал не правильные выводы. К такому предположению я пришел из-за времени, когда все случилось. Лэнгстон был убит около четырех часов утра. До Вовертона около сотни миль.
Если они вошли в первый магазин около двенадцати, когда отключился свет, а вся полиция съехалась на пожар, то у них оставалось как раз часа четыре. Они могли уехать вместе с сейфами и за это время привезти домой, но не успели бы их открыть. На это требуется не один час. А на то, чтобы избавиться от них, выбросив в реку, потребовалось бы еще больше времени. Так что же мог видеть Лэнгстон?
Ладно, они обчистили ювелирный магазин — не обязательно, что вся их добыча лежала в сейфе. У них, очевидно, были часы, серебро…
— Я слышу машину, — сказала она.
За деревьями, росшими возле сарая, мелькнул огонек фар и тут же погас. Хлопнула дверца. Появился Перл.
Глава 17
— Не двигайся, — прошептал я.
Я выбрался из грузовика и завернул за угол сарая.
Было слишком темно, и я не видел его, но слышал шаги — он направлялся к передней двери. Он не стал тратить время на поиски остальных — машин перед домом не было, и он, очевидно, решил, что все уже уехали. Он вошел в комнату, и я пробежал через двор и спрятался у бокового окна. Я по-прежнему не видел его — он был от меня где-то слева. Потом я услышал какой-то звук и узнал его. Возбуждение пробежало по всем моим жилам. Это был слабый металлический скрежет кодового замка на сейфе — он крутил его, набирая шифр.
Возможно, он пришел за деньгами — это говорило о том, что он тоже собрался в бега; но мне казалось, что в сейфе он хранит что-то такое, что собирается унести и спрятать в другом месте. Я напряженно ждал. Мне хотелось быть уверенным, что сейф будет открыт, когда я войду. Вдруг зазвонил телефон. Потом еще раз. Казалось, Перл не слышит звонков. Я услышал щелчок — это открылась дверца сейфа. Проскользнув к крыльцу, я толкнул сетчатую дверь и вошел в коридор. В тишине снова заверещал телефон, и теперь Перл не мог бы меня услышать.
Он стоял на коленях перед открытым сейфом спиной ко мне, на нем была одна из его безвкусных рубашек, а ковбойскую шляпу он сдвинул на затылок.
На полу рядом с ним стоял выдвижной металлический ящик из сейфа. В ящике лежали два замшевых мешочка, один из которых был совсем крошечным.
— Обернись, Перл, — сказал я. — И отойди от сейфа.
Он взвился и вскочил на ноги. На его лице я не заметил ни замешательства, ни страха — лишь изумление, да и то лишь в первое мгновение. В его голубых глазах читался расчет, он холодно посмотрел на меня и отвел взгляд, оценивая расстояние до письменного стола.
— Там нет оружия, — сказал я и встал прямо перед ним. Телефон снова принялся звонить, но звонок резко оборвался — звонивший повесил трубку. Тишина давила мне на барабанные перепонки. Я вспомнил выстрелы на чердаке, мерзкую вонь от кислоты и те непристойности, которые он шептал по телефону. Несколько секунд я испытывал сильнейшее желание схватить его и, пользуясь тем, что мы одни, бить его до тех пор, пока он не перестанет быть похож на себя самого, но я устало отбросил эту мысль. Это ни к чему. Разве в последний раз от этого что-нибудь изменилось?
Я кивнул ему:
— Шевелись. Отойди как можно дальше от сейфа.
Он сделал шаг вправо, к музыкальному автомату, не сводя с меня настороженных небесно-голубых глаз. Он знал, что я вооружен. Я положил оба замшевых мешочка на стол и развязал их. Один из них был доверху набит обручальными кольцами самых разных размеров, а в меньшем лежала кучка неограненных алмазов, — если бы их взял в руки ребенок, набралась бы, пожалуй, полная горсть. Я не знал, насколько ценны эти камни. Слeдующий ящик содержал несколько десятков наручных часов — мужских и женских, завернутых в папиросную бумагу. По-видимому, он разделил свой клад на части, поскольку «иначе он занимал бы слишком много места. Я приоткрыл последнее отделение, набитое пачками банкнотов, рассортированных по достоинству и обмотанных резинками. Там было несколько тысяч долларов. Можете себе представить, сколько раз он их пересчитывал.
Я поднялся на ноги. На его одутловатом младенческом лице появилось заговорщическое выражение, смысл которого не оставлял никаких сомнений.
— Знаете, я готов поспорить на что угодно, что мы с вами можем договориться.
— В самом деле? — поинтересовался я. Мне было забавно послушать, что он скажет.
— Конечно. Полиция обложила вас со всех сторон, как енота под корягой. Вы просто не выберетесь отсюда. А когда они вас поймают, Редфилд вытащит свой пистолет и — пиф-паф. Но, если мы договоримся, я вывезу вас на своем грузовике. — За этим последовала тщательно отмеренная пауза, после которой он добавил:
— Я даже разрешу вам прихватить с собой полные карманы денег.
— Зачем? — удивился я.
Я подумал, что сейчас откроется второй слой — Телли-торговец Он помещался где-то посередине между кривляющимся неотесанным парнем с лицом похотливого младенца и настоящим Телли — хладнокровным и смертельно опасным бандитом. Имя «Перл» на редкость подходило ему — жемчуг тоже состоит из множества слоев. Вполне возможно, что настоящего Телли не существовало вовсе. Если последовательно снимать один слой за другим, то в середине могло вообще ничего не оказаться, кроме первобытных инстинктов — некоего безликого и символического органа пожирания.
Неудивительно, что он так наловчился в мимикрии и говорил на разных диалектах — он и сам не знал, что он такое.
Он не понимал меня:
— Разве вам не хочется выбраться отсюда?
— Нет, — ответил я. — Не знаю, как объяснить, чтобы ты понял, но я хочу только одного — увидеть, как ты окажешься за решеткой.
— Ерунда, не нужно так горячиться.
— По-твоему, пытаться свести человека с ума и подрывать его здоровье — это обычные приемы в бизнесе?
— Нет, я не добивался, чтобы она действительно сошла с ума или что-нибудь в этом роде. Мне просто хотелось, чтобы ей самой надоел этот дом, чтобы она продала подешевле. Вы знаете, как это бывает, сами, наверное, разбираетесь в торговле недвижимостью.
— А как насчет попытки застрелить меня?
Он хитро ухмыльнулся:
— Вы никогда этого не докажете, раз остались живы.
Я понял, что столкнулся с неопровержимой логикой. Раз не удалось причинить вред — значит, не было и попытки. Зачем же на это сердиться?
— Кто из вас убил Лэнгстона?
— Ничего не знаю об этом, — ответил он с невинным выражением лица. — Слушайте, давайте лучше вернемся к нашей сделке.
— Забудь об этом, Перл. Мне известно о том, чем твои люди занимались той ночью, — доказательства лежат прямо у тебя перед носом. С Фрэнки я уже разобрался, осталось только позвонить в ФБР. Они будут рады вам обоим.