Тень «Полярной звезды»
Шрифт:
Вебстер поднял глаза на каминную доску, над которой Фредерик прикрепил одну из фотографий, сделанных ими в опиумном притоне, расхохотался и запустил в Джима подушкой, которую тот ловко поймал и подложил себе под голову.
— Ладно, — сказал Фредерик, — на этот раз твоя взяла. Но другая история, про лес и убийство на снегу, — что ты можешь из нее накрутить?
— Бедный ты недотепа! — сказал Джим. — Неужели ты все-таки поверил? Я в отчаянии, Фред. Я-то думал, в твоем кокосе все же есть немножко молока. Что ж, если ты не способен видеть очевидное, я обязан растолковать тебе. Он поймал на чем-то этого типа, ну, того гостя. Шантаж, понял? Естественно, тот парень хочет убрать его с дороги, и я его за это не осуждаю. А если тебе не по нраву
— Вот это мне нравится больше всего в рассуждениях Джима, — сказал Фредерик Вебстеру, — он всегда глядит прямо в корень. Никаких завитушек, никаких тебе высоких мотивов…
Джим ехидно ухмыльнулся:
— Значит, ты и впрямь ему поверил! Ты становишься слабаком, приятель, это точно. Салли на такие сказки не клюнула бы. Оно и понятно: у нее-то есть голова на плечах.
Лицо Фредерика потемнело.
— Не хочу ничего слышать об этой напыщенной гусыне, — сказал он.
— Напыщенная гусыня! Вот так отмочил! Как ты ее называл в последний раз? Фанатичной, узколобой счетной машиной. А она тебя — бесполезным, безмозглым фантазером, а ты ее…
— Хватит, черт возьми! Мне больше нет до нее дела. Лучше расскажи мне о…
— Спорим, ты еще на этой неделе поплетешься к ней!
— Ладно. Ставлю полгинеи, что не пойду.
Они ударили по рукам.
— Так ты веришь ему, Фред?
— Мне нет нужды верить ему, чтобы удивляться увиденному. Я только что сказал, хотя Джим и не помнит этого: если он лжет, от этого вся история становится еще интереснее, вот и все. В данный момент меня занимает спиритизм. Когда возникают такого рода совпадения, я воспринимаю это как знак: что-то происходит.
— Бедный старина Фред, — сказал Джим. — Закат великолепного интеллекта.
— Ну, так что же насчет спиритизма? — спросил Вебстер. — Что-нибудь в этом все-таки есть?
— И немало, — ответил Фредерик, плеснув еще виски в свой стакан. — Есть мошенничество, есть легковерие, есть страх — не столько страх смерти, сколько страх того, что после нее ничего не будет… И среди всего этого, возможно, есть и что-то реальное.
— Да поди ты, — сказал Джим. — Все это вздор.
— Что ж, если хочешь в этом разобраться, завтра вечером будет собрание Лиги спиритов города Стритхема и его окрестностей…
— Куча болванов!
— … которое может заинтересовать твой широкий, весьма симпатичный и всегда открытый ум. Особенно, когда происходит что-то странное. Может, все-таки пойдешь и посмотришь своими глазами?
Глава четвертая
Нелли Бад
Фредерик был отнюдь не единственным, кто давно уже интересовался спиритизмом. Спиритизм стал одной из жгучих тем того времени. В скромных гостиных, модных художественных салонах и университетских лабораториях только и говорилось о легких постукиваниях и громких ударах, коими духи, которым больше нечего было делать, пытались наладить связь с живущими; ходили слухи даже о куда более странных проявлениях — каких-то потусторонних голосах, запредельных трубных звуках и о медиумах, способных выделять мистическую субстанцию, именуемую эктоплазмой…
Речь тут шла о весьма высоких материях. Есть ли жизнь после смерти? Действительно ли существуют фантомы и призраки? Находится ли человечество на пороге величайшего события в истории? Умнейшие люди относились ко всему этому вполне серьезно, но серьезнее всех — Лига спиритов города Стритхема и его окрестностей, члены которой встречались в доме миссис Джеймисон Уилкокс, вдовы почтенного бакалейщика.
Фредерика пригласил на бдения Лиги один из ее членов, чиновник из Сити, обеспокоенный кое-чем, услышанным им во время сеанса. Он настоял на том, чтобы Фредерик представился собранию не тем, кем он был; самому ему неловко было шпионить за своими друзьями, но он объяснил Фредерику, что вопрос серьезный, речь идет о фантастических финансовых махинациях, и он не вправе это игнорировать. Фредерик с готовностью согласился. Итак, на этот вечер он превратился в ученого, а Джим — в его ассистента.
— Единственная твоя задача, — сказал Фредерик другу, — просто слушать. Запоминай каждое слово. Не обращай внимания на летающие бубны и руки призраков — это все детские игрушки, — сконцентрируйся на том, что будет говорить медиум.
С помощью брильянтина он пригладил волосы; огромные совиные очки странно сидели на его сломанном носу. Джим, невольно заинтересованный, нес небольшую коробку с латунными застежками и ящик с электробатареей, ворча всю дорогу до Стритхема, какой он тяжелый.
К семи часам парадная гостиная миссис Джеймисон Уилкокс наполнилась. Двенадцать гостей сидели тесно, словно сельди в бочке, так что едва могли пошевельнуться. Все не слишком массивные предметы обстановки были вынесены из комнаты, но в ней оставались весьма внушительный стол, фортепиано, три кресла и другие тяжелые вещи, а также буфет, на котором стоял задрапированный черным портрет покойного мистера Джеймисона, соседствуя с внушительным ананасом.
В комнате было тепло, чтобы не сказать жарко. Газовые рожки в декоративных бра давали высокие язычки пламени, в камине ярко горел уголь. Немалую толику телесного тепла излучали и сами собравшиеся в гостиной спириты, уже успевшие подкрепиться плотным ужином с чаем; в воздухе витали тяжелые запахи консервированного лосося, холодного языка, креветок из банки, сладкой свеклы и бланманже. Всяческих ужимок и шуток было вдоволь, однако никому и в голову не пришло хотя бы на минуту расстегнуть смокинг или расслабить галстук.
Само собрание должно было начаться в половине восьмого, и когда подошло время, представительный и властный джентльмен открыл крышку карманных часов и громко кашлянул, чтобы привлечь внимание собравшихся. Это был мистер Фримен Хамфриз, удалившийся от дел торговец текстильными товарами и президент Лиги.
— Леди и джентльмены! — начал он. — Друзья и соратники, взыскующие правды! Позвольте мне прежде всего поблагодарить от вашего имени миссис Джеймисон Уилкокс за основательное и восхитительное угощение, коим мы все только что насладились. (Негромкое гудение в знак согласия.) Далее позвольте мне приветствовать миссис Бад, хорошо известного нам медиума и ясновидящую, чьи послания произвели такое впечатление и так утешили нас в нашу прошлую встречу. — Он обернулся и отвесил легкий поклон пышной черноволосой женщине с проказливыми глазками, которая дерзко ему улыбнулась. Мистер Хамфриз кашлянул еще раз и полистал свои заметки. — И наконец, я уверен, что все вы будете рады познакомиться с доктором Гербертом Семплом и его помощником из Королевского общества. Итак, я приглашаю доктора Семпла объяснить причину нашей сегодняшней встречи и немного рассказать нам о его исследованиях.
Настала очередь Фредерика. Он встал и обвел взглядом переполненную комнату: владельцев магазинчиков, чиновников, их жен, мертвенно-бледного молодого человека с презрительной миной и мертвенно-бледную молодую женщину с гагатовым ожерельем на шее, миссис Бад, медиума (чьи глаза с восхищением оглядели его стройную фигуру во фраке), миссис Джеймисон Уилкокс и ананас.
— Благодарю вас, мистер Хамфриз, — заговорил он. — Великолепный чай и все прочее, миссис Уилкокс. Превосходное угощение. Итак, леди и джентльмены, я чрезвычайно вам благодарен за приглашение. Мой ассистент и я с некоторых пор с большим интересом занимаемся исследованиями состояния транса, особенно же интересует нас электропроводимость кожи. Эта коробка, — Джим поставил ее на стол, и Фредерик открыл крышку, демонстрируя медную проволочную спираль, огромный моток проволоки, медные клеммы и большой стеклянный циферблат с круговой шкалой, — эта коробка является усовершенствованным вариантом электродермографа, изобретенного профессором Шнайдером из Бостона и исследующего реакции дермы, то есть кожи.