Тень поражения
Шрифт:
***
Обойдя практически весь лагерь, Вимал наконец нашёл её. В одной из штолен, куда повстанцы посадили свой челнок и проводили техническое обслуживание доспехов.
Лата сидела на брошенном прямо на землю одеяле рядом с какими-то старыми ящиками. Девушка наблюдала за тем, как приехавшие вместе с Мукерджи техники возятся вокруг одного из «Шерханов». Того, что пилотировал Али.
— Ну? — Она сидела, прислонившись спиной к контейнеру и скрестив ноги. В руках была пластиковая кружка от стоящего рядом термоса. — Что они сказали?
— Скорее всего тебе запретят дальше пилотировать доспех, — ответил Эранди, садясь рядом с ней на покрывало. — Лата, зачем ты это сделала?
— Я уже отвечала, — глухо отозвалась она. — Потому, что я так захотела.
Вималу оставалось лишь горестно вздохнуть.
Чего ещё он ожидал от этого разговора? Каких-то эмоций? Чувства вины? Ему достаточно было одного взгляда на бесстрастное и спокойное лицо сидящей рядом с ним девушки, чтобы понять. Если Вимал и хотел увидеть раскаяние за случившееся, то искать следовало явно не здесь.
По одному её виду можно понять. Лате абсолютно наплевать на то, что она жестоко убила двадцать человек. Конечно же, они были их противниками. И сам Вимал убил бы каждого из них в бою не задумываясь.
Но вот так вот, хладнокровно расстрелять безоружных людей...
Он не хотел превращаться в бездумного убийцу, для которого чужая жизнь стоит не дороже плевка. Вимал не хотел становиться тем, в кого медленно и уверенно превращалась сидящая на покрывале рядом с ним Лата.
Кто-то скажет, что это глупость и малодушие. Любой бы из этих хашмитов сам бы убил его при любой удобной возможности. Наверное. Но Эранди был ни одним из них. Он был самим собой. И хотел оставаться им и дальше.
Вот только...
— Ты слышала, что я сказал? Тебе запретят пилотировать «Шерхана».
Лата замерла, чуть-чуть не донеся до губ пластиковую чашку. Она сидела в штанах и майке без рукавов, а светлые волосы, как обычно, стянуты в хвост на затылке.
— И?
Короткий ответ, произнесенный бесцветным и безразличным голосом, выбил Вимала из колеи.
— И? Это всё, что ты можешь сказать?
— А чего ещё ты от меня хочешь? — спросила она и пригубила напиток из чашки. — Тогда я просто возьму винтовку и буду стрелять в этих мразей, пока они не закончатся, или пока кто-то из них меня не прикончит...
От звучащего в её голосе равнодушия веяло холодом. Вимал даже вздрогнул, на мгновение покрывшись мурашками от этой картины.
Не понимая, что происходит, он внимательно присмотрелся к подруге. Протянутое техниками слабое освещение в штольне освещало лишь то место, где стоял челнок и работали люди. Сюда же свет почти не доходил, прикрывая собранные здесь грузовые контейнеры и ящики полотном мрака и густых теней.
И всё же, даже долетающего до них слабого света оказалось достаточно для того, чтобы Вимал заметил мутный взгляд чуть остекленевших глаз. Нахмурившись, он выхватил из её руки пластиковый колпачок-чашку.
— Эй, Вим! Это моё! — возмутилась она, но Вимал пропустил это мимо ушей.
Поднёс чашку к лицу и принюхался. В нос ударил запах деланжа. Алкогольного напитка, очень популярного в этих регионах планеты.
— Ты совсем рехнулась?! Какого дьявола ты пьёшь? Ты где его вообще взяла?!
— Дай сюда...
Лата попыталась забрать чашку, Но Вимал не позволил, отбросив её ладонь в сторону, стоило той её протянуть и выплеснул напиток на землю.
— Лата...
— Это не твоё дело! Верни её мне!
Вместо того, чтобы выполнить это требование, Вимал наоборот, схватил стоящий на земле термос.
— Дура, мало того, что творишь эту дичь, так ещё и решила напиться. — тряхнув ладонью, он выплеснул остатки напитка из термоса. — Совсем из ума выжила? А если нам сейчас лезть в доспехи?!
— Они всё равно меня не пустят в кабину, — обиженно пробормотала Сингх, подтянув колени к груди и обхватив их руками. — Сам же сказал.
— Да мало ли, что они решат, Лат.
Вимал поставил пустой термос подальше от девушки и посмотрел на неё. Она выглядела такой разбитой, даже не смотря на внешнее спокойствие и безразличие. В который раз его ужаснула та перемена, что произошла с ней за последние полгода.
— Слушай, давай уедем, — наконец предложил он. Слова, что крутились у него в голове последние несколько месяцев будто сами сорвались с языка.
— Что?
Она чуть подняла голову и посмотрела на него в ответ мутными от выпитого глазами.
— Я говорю, что давай всё бросим. Уедем отсюда куда-нибудь.
— Куда, Вим? Куда ты хочешь уехать?
— Да куда угодно!
Эранди облизнул пересохшие губы. Сердце колотилось в груди, выбивая жуткий, пробирающий до костей ритм. Наконец он предложил ей это. Сказал то, чего хотел сказать на протяжении несколько последних месяцев.
— Подальше отсюда. От этой чёртовой войны. Бросим всё и поедем куда-нибудь.
— И?
Снова этот короткий вопрос. Длинной всего в одно единственное слово, но сколько всего за ним крылось. Вимал чувствовал — это важнейший момент. Если он сейчас не сможет её убедить... Сказать, то что нужно, то она навсегда останется в этом пограничном и жутком состоянии. И он всей душой хотел это изменить.
— Просто подальше от всего этого, — медленно и настойчиво произнёс он. — Без убийств. Без войны. К дьяволу всё это! Планета большая. Поедем туда, где всем будет на нас наплевать. Будем просто жить. Нашими жизнями. Ты и я. Вместе...
— Почему?
И вновь. Всего одно слово. Сквозящее скрытым под ним безразличием. Без какого-либо интереса или ожидания услышать дежурный ответ. Так говорят люди, когда хотят из вежливости поддержать наскучившую или неинтересную для них беседу.
Или, когда уже давным-давно всё для себя решили.
Резанувшая в груди боль оказалась ощутима чуть ли не физически. Настолько сильной она была.
— Потому, что я люблю тебя, Лат, — тихо произнёс он, глядя в её глаза и надеясь найти хоть часть того, что видел в них раньше. Отголосок того, что видел в глазах Латы полгода назад. До того дня, который изменил её навсегда.