Тень прошлого
Шрифт:
Званцев отхлебнул кофе и прикрыл глаза, наслаждаясь разлившимся по всему телу теплом.
– Спасибо, девочка, – сказал он.
Оля, как всегда, не ответила, только бросила на него взгляд своих раскосых глаз из-под полуопущенных мохнатых ресниц. И, как всегда, Званцеву пришлось усилием воли подавить невольное содрогание, которое вызывал у него этот взгляд. Пожалуй, из-за этого он и перестал с ней спать, и она об этом прекрасно знала. «Женщины всегда знают такие вещи, – подумал Званцев, – и пользуются ими без зазрения совести.»
«Парадоксальное сочетание – моя секретарша и совесть, подумал он. – Аллигатор с внешностью манекенщицы, вот тебе и вся Оля. За то и люблю…»
– Есть что-нибудь важное? – спросил он.
Секретарша отрицательно качнула аккуратной головкой.
– Присядь-ка, – пригласил Званцев, – разговор есть.
Все так же молча она опустилась на стул и приготовилась слушать, положив на край стола для заседаний свой секретарский блокнот и плотно сдвинув колени.
Спина у нее была прямая, как доска, а взгляд внимательный и сосредоточенный – ни дать ни взять идеальная секретарша из рекламного ролика.
«Обалдеть можно», – подумал Званцев, в который раз внимательно изучая ее лицо в поисках хоть каких-нибудь следов бурного прошлого. И, как всегда, ничего подобного он не обнаружил. У Оли было лицо восемнадцатилетней студентки – холеной и вышколенной. "Двадцать восемь лет, – с уважением подумал Званцев, – и ни одной морщинки.
Так иногда выглядят полные дуры. Жизнь просто проходит мимо них, ничуть их не задевая и не оставляя на них отпечатков своих грязных лап. Но она-то далеко не дура…"
– Блокнот можешь закрыть, – сказал он вслух, – разговор у меня.., гм.., не для прессы.
Оля послушно закрыла блокнот и опустила его на колени.
– Слушаю вас, – сказала она.
Голос у нее был как хрустальный колокольчик. Сравнение получилось избитое, но другого Званцев подобрать не мог – что же делать, если Один голос звучал именно так, а не иначе!
– Дело вот какое, – стал излагать Званцев, борясь с желанием снова закурить. – Твои старые связи сохранились?
– Какие именно? – уточнила Оля.
– Самые старые, – ответил Званцев, сильно выделив первое слово.
– Нет, – сказала Оля, – никого из тех, кто лежал со мной в роддоме, я не помню.
Званцев, не удержавшись, рассмеялся. Напряжение ушло, он успокоился. В самом деле, подумал он, чего я дергаюсь? Если берешься делать дело, то его надо делать всеми возможными способами, наиболее быстро и эффективно.
– Меня интересуют самые ранние связи из тех, что относятся к твоей самостоятельной жизни, – все еще улыбаясь, сказал он.
– Вам нужна девушка по вызову? – прямо спросила Оля. Здесь, в этом кабинете и с этим человеком, она никогда не притворялась скромницей.
– Мне нужна артистка, – сказал Званцев. – Не тебе объяснять, что б…ей в Москве навалом. По Тверской из-за них не пройти. Мороженое купить сложнее, чем телку снять… Так вот, телка мне не нужна. Мне нужен человек, которому я мог бы поручить серьезную работу.
– Тогда возьмите меня, – не задумываясь, сказала Оля.
– Тебя? Это, конечно, был бы идеальный вариант, – колеблясь, проговорил Званцев. – Просто идеальный.
Но мне не хотелось бы тебя засвечивать , а такая возможность имеется. Ты ведь у меня в приемной сидишь, как на витрине.., и потом, есть еще и другие соображения. В общем, нет, это не пойдет. Не потому не пойдет, что я тебе не доверяю, а потому, что ты для этой работы не подходишь в принципе. Здесь не должно быть никакой связи с «Бореем», понимаешь?
– Понимаю, – сказала Оля. – В таком случае я должна подумать, – Думай, – кивнул Званцев, – только не долго.
Время поджимает.
– Мне нужно сделать несколько звонков, – сказала она. – Звонить начну после одиннадцати: девушки долго спят после ночной смены. К обеду постараюсь что-нибудь придумать.
– Можешь так не торопиться, – разрешил Званцев. – Я могу подождать до завтра.
Оля не ответила: обмен информацией закончился, а просто трепотни она не признавала, будучи девушкой строго функциональной, как кухонный комбайн или реактивный истребитель.
– Можешь идти, – сказал Званцев и тут же спохватился. – Нет, постой… Балашихин уже здесь?
– Пришел десять минут назад. Ждет в приемной.
– Ах, даже так? Ну и славно. Гони его сюда, мне с ним потолковать надо.
Оля вышла, и на смену ей в кабинет вошел Балашихин.
Был он, как обычно, бодр и подтянут, но под глазами набрякли нездоровые мешки, а сами глаза имели нехороший розоватый оттенок, что яснее всяких слов свидетельствовало о бурно проведенной ночи.
– Привет гениям администрирования! – фамильярно приветствовал он Званцева, без приглашения усаживаясь на только что покинутый секретаршей стул. – Как спалось?
– Наверняка лучше, чем тебе, – язвительно ответил Званцев. – Опять всю ночь куролесил?
– И вовсе не всю, – массируя предательские мешки под глазами, сказал Балашихин, – а только половину.
Просто здоровье уже не то, что прежде.
– Смотри, – на полном серьезе предупредил Званцев. – Вот так погуляешь однажды, а проснешься в гробу.
– – Ну и что? – пожал плечами Балашихин. – Я все равно паду на той, на той единственной Афганской, и бородатые дехкане склонятся молча надо мной, – дурашливо пропел он голосом Окуджавы.
Званцев едва заметно поморщился. Клоунские выходки Балашихина всегда напоминали ему о другом клоуне, и в этих воспоминаниях не было ничего приятного.