Тень Пса
Шрифт:
— Говоришь, не отпускают галлюцинации?
Я покачал головой, и медик кивнул своим мыслям:
— Видимо, это новый побочный эффект, для псионика нетипичный. Ты же знаешь, как устроена «иллюзия»? — спросил он.
Откинувшись на приподнятую спинку кушетки, я снова осторожно отогнал мысли об Эвелине. Нельзя злоупотреблять псионикой, когда у тебя на шее пси-компенсатор.
Вот чего мне действительно не хватало, так это чтоб кто-нибудь гораздо умнее меня объяснил бы, что за хрень творится с моей головой. И чтоб побольше
От меня ждали хоть какого-то ответа, и я сказал:
— Ну, «иллюзия» — это виртуальная реальность, только сделанная на высшем уровне. Не как дешёвая капитская поделка…
— Не дешёвая, ага, — Паша криво усмехнулся одним уголком рта.
Другая щека у него была почти неподвижная. Вся его увечность — это результат неудачных опытов с псионикой.
— Потому что компьютер не может такое сделать, — медик покачал головой, — Тем более, настоящего псионика ведь не обманешь пикселями и кодами. Он сам разложит всю виртуальность на пиксели…
Вот уж действительно. Попробуй обмануть псионика, который чувствует пространство всеми семью чакрами.
Даже сейчас мне всё ещё казалось, что мир вокруг не настоящий. Видимо, из-за слишком длительного пребывания в медицинской коме. Побочный эффект, как выразился Корявый.
Я расслабленно лежал с полузакрытыми глазами, слушая и так известные мне подробности о работе капсулы, создающей «иллюзию». Что, по сути, процессором в ней является сам мозг псионика, умники лишь только корректируют программу… Ну, и задают сюжет испытания, если оно нужно.
Оттого и получается воображаемый мир настолько реалистичным, ведь нет предела человеческой фантазии.
— Обычно «иллюзия» ограничена. Ну, одной локацией, да и временем… — продолжал объяснять Паша, — Но в твоём случае, Косой, мы решили чуть ослабить имплант, дать больше потока пси-энергии.
— Зачем?
Я уже отвык от своих кличек. Косой, Заяц… Эх, как же приятно слышать родной глобо-рус. Не эти непонятные красногорские диалекты, привычные уху Василия, но насилующие мой мозг.
— После бомбёжки мы тебя нашли в поле, засыпанным горелой и расплавленной землёй. Думаю, Косой, ты спасся в режиме берсерка, потому что выбрал правильное место для спасения. Успел добежать до оврага…
Я поморщился. Ничего такого я не помнил, тем более, ещё и имплант сгорел вроде бы.
— Имплант у тебя сгорел, конечно, — Паша поёжился, — Там же ещё и новую бомбу применили. Ну, против псиоников.
Эта новость заставила меня вздрогнуть. Значит, мне тогда не показалось? И это действительно было какое-то оружие, воздействующее на импланты?
Я недоверчиво переспросил:
— Против псиоников? Но у капитов же импланты отличаются… Наши умники что, не знают этого?
Корявый пожал плечами:
— Да хрен его знает, что они знают…Но мы тебе быстро новый впаяли, пока ты, Косой… хе-хе… не окосел.
При этом он сам опять потёр свой затылок. Парализованная половина тела часто напоминала Корявому, что игры с псионикой дорого стоят.
А моему другу, Герману-Губошлёпу, так вообще, они стоили пробитой груди… и жизни. Выстрел из нейро-стоппера не остановил «одержимого» псионика, и мне пришлось использовать свой Шам-Рифл.
Тот выстрел тяжёлым грузом висел на моей совести, и наверняка именно поэтому Герман появился тогда в этой грёбанной «регенеративной иллюзии».
Корявый вырвал меня из неприятных воспоминаний:
— Мы так и не поняли, как ты выжил после орбитальной бомбардировки. Заяц. У тебя было восемьдесят процентов ожогов, лёгкие сгорели, — продолжал он, — Но, что удивительно, твой берсерк не отключился, а продолжал управлять процессами в организме. Он закупорил сосуды в погибших частях тела, оставил кровоснабжение только важным органам…
Лекция была о том, как потом умники настраивали мои энергопотоки, синхронизируя с работой медкапсулы. Как они, используя клонирование, оседлали регенерацию, заменяя отгоревшие руки и ноги. Что это настоящий триумф науки Свободной Федерации, и Ковалёв намерен получить высшую медицинскую премию за это открытие…
— Так вот почему я не учуял запах силиконовой смазки? — спросил я, устало потерев лоб, — Рецепторы в носу сгорели?
Запах табака я сейчас прекрасно чуял. А это прямо намекало, что вокруг — реальность.
— Да у тебя носа вообще не было, как и ушей, — улыбнулся Корявый Пёс, — И хорошо, что ты себя не видел тогда…
Я непроизвольно потрогал нос, уши, потом взъерошил короткий ёжик волос. По словам Ковалёва, мне пришлось провисеть в капсуле около трёх недель.
Три недели в «иллюзии», вашу капитскую псину! По всем законам… кхм… по всем старым законам медицины и физики мозг псионика должен был умереть в первый же день.
А эти умники, мать их толчковую, оставили мой мозг в изменённом состоянии сознания и спокойно продолжили свою работу. Эх, жжёный же ты… берсерк.
А может, назвать мне моего берса как-нибудь? А то скучное «режим берсерка», а он мне, между прочим, жизнь спас. Василием, назвать, например…
— «Длительная иллюзия — экспериментальный метод восстановления», — мечтательно произнёс Ковалёв, — Или нет. «Пси-регенеративный метод длительной иллюзии»… Как думаешь, нормально звучит?
— Тлеющая псина, — буркнул я, — И её бредовые глюки…
Корявый поморщился, не оценив моего юмора, и бросил сигарету на пол. Мутная сфера метнулась вниз за окурком, пытаясь прикрыть наглый акт гражданского правонарушения, запрыгала вместе ним по кафелю. Тут же внутри «поля цензуры» сверкнула вспышка, и воздух сразу же стал прозрачным, явив на свет едва заметную кучку пепла. По которой медик тут же шаркнул ногой, уничтожая последние следы…