Тень «Райского сада»
Шрифт:
– Ты сделал уколы – и что произошло?
– Что-то страшное! Начались судороги и неконтролируемая рвота. Еле остановил. А ступор как был – так и остался! Нервная система не отреагировала.
– Это плохо! – Зина задумалась.
– Тогда я и подумал, что это не ступор.
– Да, похоже… Как будто что-то блокирует его нервные рецепторы.
– Вот поэтому я тебя и позвал.
– Анализы? – Зина, отбросив личное, снова заговорила как врач.
– Сделал. Кровь, все, что положено. Все в норме. Никаких посторонних веществ. Даже воспаления нет!
– Этого не может быть! Ты делал? – вспыхнула Зина.
– В лаборатории, – растерялся Угаров.
– Анализы подменили, – убежденно произнесла она.
– Ты думаешь? – Андрей нахмурился. Ему эта мысль в голову не приходила.
– Абсолютно! – Зина была непреклонна. – Абсолютно! Не может кровь быть нормальной в таком состоянии. Дай-ка я осмотрю его! Ведь ты меня только для этого позвал, да? – снова забыв, что врач, с подковыркой, по-женски спросила она, и Угаров отвел глаза.
Зина начала осмотр. Тело ребенка было на ощупь холодным. Страшно было видеть неподвижные, лишенные жизни детские глаза. Несмотря на то что она осматривала очень тщательно и долго, это ничего нового также не дало.
– Не знаю… – Зина застыла в задумчивости, – никогда не видела ничего подобного. Таких пациентов у меня еще не было! Но…
– Но – что? – сразу вскинулся Андрей, – у тебя возникла мысль? Говори!
– Ну, я помню, что читала в учебнике. Полностью устранить ступорозные состояния не удается. Особенно при кататоническом ступоре. Но… – запнулась она, боясь, что ляпнет глупость, и он тут же высмеет ее.
– Да говори же! – не выдержал Угаров.
– Скажу глупость, будешь смеяться, – Зина пыталась улыбнуться, но глаза ее не смеялись. Искреннее доверие или жестокая насмешка – с ним ничего не знаешь наверняка.
– Не буду, – честно пообещал Андрей. – Что бы ты ни сказала, ну даже что ангел спустился с неба и долбанул его по голове своей дубиной, это все равно будет лучше, чем то, что мы видим сейчас, – горько усмехнулся он.
– Ангел мечом может долбануть… Нет у них дубин, – поправила Зина машинально.
– Не цепляйся к словам! – Андрей был раздражен, но она поняла, что не ею, а всем происходящим.
– А если это не ступор? Если он отравлен каким-то веществом, которое блокирует рецепторы, и судороги вызвали состояние ступора? – выдохнула она, ожидая его подколок. Но Андрей не засмеялся.
– Противоядие? Хотя бы атропин? – задумался он. – Как-то не пришло в голову…
– Ну, это просто предположение, – заторопилась она. – Ты же сам сказал, что ступор может быть вызван интоксикацией… А если это интоксикация? – Зина уже смело посмотрела ему в глаза.
– Буду думать, – сухо отозвался Угаров, и было понятно, что все равно он не хочет согласиться с ней сразу.
– Одежда у него была? Личные вещи? – она постаралась перевести разговор.
– Нет. Его привезли уже в больничной пижаме.
– Значит, до этого он уже был в какой-то больнице? Можно определить, откуда пижама?
– Все можно, – тон Андрея снова был сухим. Похоже, ему почему-то ему очень не понравилась высказанная Зиной мысль про отравление. Но почему – она не могла понять.
– Возьми анализ крови, – вдруг произнес он.
– Что? – не поняла Зина.
– Давай ты сделаешь анализ в своей поликлинике. Тайком. Сможешь? – повторил Андрей.
– Ну конечно.
– Тогда я за пробиркой и шприцем.
Зине было страшно оставаться наедине с несчастным ребенком, которому пока ничем нельзя было помочь. Вдруг ее внимание привлек странный звук. Это был вздох, вырвавшийся у мальчика, еле уловимый хрип. Стетоскоп в палате был – Угаров принес его для осмотра и оставил на спинке кровати. Зина начала слушать ребенка – и нахмурилась. За таким занятием и застал ее Андрей.
– У него хрипы, – теперь она была полностью в этом уверена, – не сильные, в верхних долях. Как будто остаточные явления после бронхита.
– Что за чушь? – Угаров смотрел на нее во все глаза.
– Это не чушь! Мне с самого начала дыхание его показалось жестким. А теперь я уверена – этот ребенок болел бронхитом, возможно, даже был в детской больнице.
– Ты уверена? – Андрей растерялся.
– Вполне! Я каждый день это слушаю.
– Признаться честно, подобное мне и в голову не пришло! Бронхит… А мокрота, кашель?
– Организм заторможен, все блокировано. Уверена, если ты выведешь его из этого состояния, он начнет сильно кашлять.
Угаров ничего не ответил. Вместо этого принялся набирать в пробирку кровь из вены ребенка. Мальчик никак на это не реагировал.
В коридорах поликлиники было душно, толпилось много людей. День был грудничковый – это означало нервы и головную боль, от которой некуда было бежать.
Выглядела Зина плохо, да и чувствовала себя не лучше – сказывалась бессонная ночь.
– Шо ты как с креста снятая? – забеспокоилась пожилая медсестра, работавшая в одном кабинете с ней, – ходишь вся зеленая! Ты на себя зеркало видела?
– Голова болит, – вымученно улыбнулась Зина, – не спала ночь.
– Ну, не на свиданке была, сразу видно. Вся как зашмаленная! Шо случилось-то?
– Соседа арестовали ночью, – прямо сказала Зина, сама не понимая, зачем это делает, – никто не спал.
– Ой, все! – забеспокоилась медсестра. – Очереди-то в коридоре! Очереди! Давай-ка я по записи начну, а то вон как грудники-то орут…
Сказать кому-то что-то было страшно. Это был очень бедный рабочий район города. Плохо одетые женщины с вечно голодными, орущими от недоедания детьми толпились в коридоре перед ее кабинетом. Коридор выходил в холл. Там был шикарный ремонт, на стенах – никаких дождевых потеков, целый линолеум и даже непротекающая крыша. На стене висел большой портрет Сталина, и известка на стене под ним была абсолютно белой. Главврач поликлиники очень сильно беспокоилась, сделала хороший ремонт, чтобы повесить портрет вождя. А не то, не дай бог, пятно или трещинка на стенке, что тогда? Люди пропадали и за меньшее!