Тень рока
Шрифт:
Глава 14 «Циклон»
Оборона была прорвана на нескольких участках линии фронта. Сопротивление не имело никакого смысла, но они всё же сопротивлялись. Сопротивлялись гордо и ожесточенно, смирившись с неизбежностью и неотвратимостью своей гибели. Авиация О.С.С.Ч. непрерывно сбрасывала бомбы на орудия крепостной обороны, надеясь заставить их замолчать. И надо признать, у них это получалось. Большая часть «искупителей» была уничтожена, превратившись в охваченные огнём куски металла. Фортификации были разрушены, похоронив под собой десятки Иерихонцев. Но кое-что ещё оставалось и этого было вполне достаточно, что бы заставить обнаглевшего врага понервничать. Установленные на крыше Цитадели автопушки, непрерывно поливали огнём кружащих в ночном небе бомбардировщиков.
Земля дрожит, словно живая. Она словно бьётся в конвульсиях, вызванных неукротимой и беспрестанной бомбардировкой. Яркие всполохи взрывов, столбом огня рвущихся к мрачному ночному небу. Свист осколков, проносящихся над головой. Проносящихся совсем рядом со своими случайными жертвами. Враг неумолимо теснит остатки гарнизона, заставляя сдавать траншею за траншеей. Потери катастрофически велики. Но семнадцатый сектор и не думает сдаваться. В тех траншеях, где уцелели бункеры, удерживать позиции было гораздо проще, и гвардейцы старались концентрироваться именно там. Оглушающий грохот автопушек дезориентировал. Огромные, перегретые стволы этих орудий, что угрожающе торчали из амбразур бетонных фортификаций, с завидной регулярностью выплёвывали всё новые и новые снаряды. Снаряды, что играючи разрывали плоть наступающих и прошибали металл их легкобронированных машин. Трассерные линии алыми росчерками разрезали ночной полумрак, указывая приоритетный вектор огня для остальных. Засевшие в примыкающих к бункеру траншеях гвардейцы, поливали противника шквальным огнём на подавление. Грохот «разящих» вторил неистовому гулу автопушек, сливаясь с ним в единую ужасающую какофонию. Гильзы сыпались градом, заваливая собой дно окопа. Плотность огня была достаточной, чтобы эффективно перемалывать несчастных О.С.С.Ч., не позволяя им приблизиться.
Тщедушная броня наступающих не могла сдержать столь мощный шквал огня. Их бронекостюмы деформировались, рассыпая разрывающие полумрак искры, и за секунду покрываясь множеством сквозных пробоин. Пробоин, из которых изливались кровавые ручьи. Попадание снаряда автопушки в живот, выглядело особенно эффектно и пугающе. Брюшная полость разрывалась, лопалась, словно воздушный шарик, наткнувшийся на острый гвоздь. В этот момент кишки жертвы выпрыгивали через выходное отверстие, увлекаемые раскалённым, крупнокалиберным снарядом. Кровь, много крови, очень много крови. Со стороны, всё это выглядело ещё более жутко, чем вблизи. В воздух взмывали оторванные конечности, окровавленные куски плоти и внутренностей. Всё это ужасающее действо происходило за розоватой завесой из вириадов кровавых брызг, что стелились подобно туману. На этом участке обороны, противник нёс невероятные потери. Солдаты О.С.С.Ч. падали за мертво, отбрасываемые назад необузданной мощью автопушек, но за павшими Доминионцами шли всё новые и новые безумцы. Плотные ряды противника шли в лобовое наступление, даже не пытаясь изменить свою тактику. Тактику, безумство которой было очевидно каждому. В эти самые мгновения, сквозь оглушающий грохот орудий доносилось слабо различимое подобие хохота. Истерического смеха на поле боя. Да, Доминионские солдаты бросались прямиком на пули, встречая их с хохотом и невероятным восторгом. Возможно помутнение рассудка, такое не редкость на войне. Но может ли это иметь столь массовый эффект? Ведь это не один, не два и даже не десять солдат сошли с ума, а целый батальон, не меньше. Безумие наступающего врага заставляло гвардейцев нервничать ещё сильнее, поскольку они понимали, что слетевшие с катушек О.С.С.Ч. не отступят.
— Боевые наркотики! Я слышал, что такое применяется в критические моменты боя! — перекрикивая грохот орудий, заключил один из гвардейцев, уставившись на своего десятника.
— Возможно. Но мне плевать, они обречены и, ни какие препараты им не помогут. Безрассудство на поле боя, это вовсе не плюс, — пригнувшись от прогремевшего по близости взрыва, ответил десятник. Откуда-то сверху посыпались комья земли, осколки высекли россыпь искр из серой стены бункера.
— Да, милорд! — кивнул гвардеец и, высунувшись из траншеи, продолжил давить противника огнём.
Удерживаемая позиция казалась гвардейцам надёжной и не преступной для безумных Доминионцев. Но это им всего лишь казалось. На самом деле враг, с которым им пришлось столкнуться, был гораздо коварнее и опаснее. Он был неосязаем и вездесущ. Но едва ли увлеченные боем гвардейцы могли заметить вихрящуюся ураганом теней структуру Циклона, что расползлась по ночному небу и зависла, прямо над их головами.
Побледневший десятник выронил свою винтовку из рук и, медленно уселся на дно окопа. Он был тих и неподвижен, безучастно уставившись куда-то вдаль. Его стеклянный, потерянный взгляд моментально привлёк внимание находящихся по близости гвардейцев.
— Десятник, с вами всё нормально? — послышались встревоженные голоса.
Но десятник их не слышал. Однако он слышал и видел кое-что другое.
Мрачный, холодный храм, каменные стены которого пропитаны болью и страданиями. Запах крови и золы, что ещё теплилась в потухших кострах. Десятник чувствовал, как за ним наблюдают тысячи глаз. Чувствовал, как к нему тянутся тысячи рук. Чувствовал, но не видел. Единственное что он видел, это жуткого вида алтарь, заваленный расчленёнными кусками человеческих тел, каждое из которых лежало на золотом блюде. У алтаря десятника ждал человек. Молодой, смуглый жрец облачённый в тёмное одеяние. Густая, кудрявая, чёрная как смоль борода скрывала его подбородок и щёки. Жрец улыбался звериным оскалом, разглядывая своего гостя.
— Я есть Азаир Повелитель! Жрец храма Бога Астарота! — Надменно произнёс бородатый незнакомец, не переставая улыбаться.
Его дикие глаза блестели в полумраке, отображая абсолютное безумие. Десятник хотел ему что-то ответить, но не мог. Хор голосов заполонил его разум. Они смеялись, стонали и рыдали. Молили пустить их внутрь. Молили отдать контроль над своим телом. Вскоре этот жуткий хор перерос в истязающий разум вопль, слившихся в единую какофонию голосов. Гвардеец чувствовал, как в него проникают чуждые этому миру сущности, переполняя хрупкое тело силой и хаосом. Едва ли его разум мог сопротивляться этому, да и едва ли он хотел сопротивляться. Да, десятник смотрел в дикие глаза Азаира, наслаждаясь песнью безумия, что так прекрасно завывала в его голове.
Гвардеец чувствовал, как контроль над его телом постепенно ускользает. Словно невидимый кукловод дёргает за ниточки, заставляя бездушную куклу двигаться, выполняя его волю. Он чувствовал, как сокращаются его мышцы, приводя в движения конечности. Чувствовал, как трясущиеся от перенапряжения пальцы ищут висящую на ремне гранату. Ощущал уверенный рывок и приятный холодок лежащей на ладони чеки.
Он слышал приглушённые и какие-то нереальные голоса его сослуживцев. Они панически кричали, не понимая что происходит. Они кричали, не желая встретить свою судьбу.
— Астарот… — несвязно прошептал десятник, передёргиваемый судорогой потерявшего контроль тела. Это были его последние слова. Раздался взрыв, в клочья разорвавший нескольких гвардейцев и ураганом осколков разлетевшийся по переполненной траншее. Смятение и паника воцарилась в рядах гвардейцев, а на горизонте показался огромный, тяжело бронированный танк. Это был «агрессор», что являлся противопехотной версией «репрессора». Этот жуткий танк был оснащен чудовищной пушкой, способной вести огонь как фугасными, так и осколочными снарядами. В ту же секунду загрохотали встроенные в его корпус пулемёты и автопушки, заставляя обескураженных гвардейцев залечь. Спустя мгновение громыхнул и главный калибр. Изрыгнув столб пламени, по резному стволу пронёсся фугасный снаряд. Раздался оглушительный взрыв и в ночное небо взмыли куски раскалённого, дымящегося бетона. Бункер был уничтожен, разрушен и пылал в огне. Обезумевшие солдаты О.С.С.Ч. ворвались в траншеи, и началась резня.
Тем временем Персивальд отступал назад, к крепости, надеясь сдержать превосходящие силы противника в главном зале Твердыни. Да, там его ждал арьергард, под командованием Эльзы Рик. Три сотни свежих гвардейцев и несколько десятков жрецов. Летании проведены, молитвы прочитаны, арьергард готов к бою. Пожалуй, это был последний шанс. Нет, конечно же, речь идёт не о победе, речь идёт всего лишь о передышке. Но даже это сейчас многого стоит.
— Все назад! Отходим! — рычал искажённый статикой помех голос Епископа в тот момент, когда он занёс свой меч, наг головой обречённого врага.