Тень рыси
Шрифт:
— Ну, что ж, давай сыграем.
Это была самая необычная из наших партий. В тот вечер я наконец-то завладела инициативой. Взяла его ферзя, и в тот же миг сладкое чувство успеха охватило меня.
— Ну вот, — сказал он шутливо, — теперь я попался… если только ты будешь внимательна.
Игра продолжалась уже час, но всякий раз, как я намеревалась сделать победный ход, ему удавалось обойти меня.
И все же я вынудила его сдаться.
— Мат! — воскликнула я.
Линкс откинулся, с показным испугом глядя на доску,
— Вы нарочно это сделали, — с укором сказала я ему.
— Ты так думаешь? — спросил он. Я смотрела в его необыкновенные глаза и не знала, что ответить.
Несомненно, наши отношения изменились.
В комнату Аделаиды, где я шила, вошла Джессика. Она села рядом, глядя на меня.
— Ты пришла послушать книгу? — спросила я — Аделаида занята сегодня, поэтому я не буду читать.
— Значит, мы можем поговорить, — сказала Джессика. — Ты оказываешь на него сильное влияние, — продолжала она.
Разумеется, я знала, о ком идет речь, но сделала вид, что не понимаю.
— Он меняется в твоем присутствии. Он никогда не бывает таким с другими, разве что со Стирлингом.
— Стирлинг — его сын, — заметила я. — А ко мне он относится как к дочери.
— К Аделаиде он так не относится, — сказала она торжествующе. — И никогда не относился. А ради тебя он убил человека.
Мне стало не по себе.
— Об этом не говорят.
— Тем не менее, это произошло.
— Растения не вянут, если их все время поливать, — сказала я. — Так и с воспоминаниями. Если они приятны, их хранишь, если нет — стараешься забыть.
— Ты говоришь умно, — сказала она. — Может быть, это и так. Не знаю, была ли она умна.
— Кто?
— Та женщина в Англии. Бедняжка Мейбелла была неумна. — Хитрый огонек загорелся у нее в глазах. — Ты знаешь, он ей изменял. И не только со мной, были и другие.
Тогда я поняла, что Джессика испытывает к Линксу. Он был ее любовником. Всю жизнь над ней властвовало это двойственное чувство — любовь-ненависть. Любила и ревновала Мейбеллу, любила и ненавидела ее мужа.
— Будь осторожна, — предостерегала Джессика. — Близость к нему до добра не доводит. Он приносит женщинам несчастье.
— Он мой опекун. Он заботится обо мне. Почему я должна бояться его?
— Бедняжка Мейбелла! Ей было бы легче, если бы он хотя бы ссорился с ней. Но он смотрел на нее как на пустое место. Если бы она не умерла от родов, она умерла бы от разбитого сердца. Я была сильнее. Я все больше ненавидела его и радовалась, если могла чем-нибудь досадить. Мое присутствие в доме не дает ему покоя. Я это вижу по его глазам. Ему очень хотелось бы убрать меня, но он не может никуда меня отправить.» У Джесси всегда будет дом»— так говорил мой дядя, так говорила Мейбелла. И даже он не может пренебрежительно относиться к мертвым, хотя ему сам дьявол нипочем.
Она сощурила глаза и пристально
— Он и знать не хотел о Мэри, но когда дело дошло до тебя… Словом, я хочу предупредить…
Я отложила шитье.
— Джессика, я очень признательна тебе, но, знаешь, и сама могу за себя постоять.
— Не очень-то у тебя это получилось у ручья Керри.
Мне хотелось уйти. Она вызывала страшные воспоминания, тот ужас, что я испытала тогда. Но теперь я хорошо понимала чувства Джессики. Все то, что произошло со мной, что я пережила, сделало меня взрослой.
Наступила зима, и пастбища затопило водой. Это было тревожное время, но Джеймс Маддер оказался искусным управляющим. С помощью Стирлинга он сделал все, чтобы урон был не так велик, как того опасались. Дули обжигающе холодные ветры, и выпал снег; трудно было поверить, что на Рождество стояла почти невыносимая жара.
На руднике произошел взрыв, и несколько человек были ранены. Стирлинг с отцом отправились туда и провели там две недели. Я уж и не знала, какое еще несчастье обрушится на нас.
И вот однажды утром принесли труп мальчика. Очевидно, он сбился с дороги и погиб от холода и голода. Я расстроилась еще больше, когда узнала, что этим мальчиком был Джимми. Он, вероятно, пытался найти дорогу, чтобы вернуться к нам, хотя прекрасно знал, что его ожидало. Наверное, он надеялся, что я замолвлю за него слово и мое заступничество снова поможет ему, как тогда, на корабле.
— Бедняжка, он заблудился, — сказала Аделаида. — Здесь это может случиться со всяким.
— Если бы он только остался с нами.
— Если бы только они все оставались, но нет, их гонит страсть к богатству.
Мы похоронили бедного Джимми, а я все думала о том, что заставило его тогда убежать из Лондона. Теперь этого уже никогда не узнать. Надо же было проделать такой долгий путь ради того, чтобы здесь погибнуть.
Линкс говорил со мной о мальчике в своем прежнем насмешливом тоне.
— Твои усилия оказались напрасными, — сказал он.
— Сколько же ему пришлось выстрадать за свою короткую жизнь!
— Не жалей его. Этот мальчишка по натуре беглец. Он бы нигде не прижился. Даже если бы он нашел золото, то промотал бы его и опять оказался в нужде.
— Откуда вы знаете?
— Знаю. Так поступают слишком многие, а Джимми такой же, как и все. Поэтому не сокрушайся из-за него. Ты сделала все, что могла. Он сам выбрал свою дорогу. Давай, больше не будем горевать о нем. Лучше сыграем в шахматы на твоей доске и твоими прекрасными фигурами.
— Вы, наверное, жалеете, что дали отыграть их у себя?
— Да… очень.
— Хотя они никогда и не были вашими.
— Значит, я поступил правильно, что вернул их тебе. — Он грустно рассмеялся. — Какое это имеет значение, Нора, твои они или мои? Они здесь, в этом доме, а этот дом — твой дом.