Тень Саганами
Шрифт:
— Понятия не имею, Дик, — искренне ответила Саундерс. — Однако мне удалось ознакомиться с запланированным Тереховым графиком операции. Если всё пошло так, как он задумал, то его позаимствованный у солли грузовик добрался до Моники около шестнадцати часов тому назад. Терехов прибудет на место рандеву — которое он назвал "Точка Мидуэй" — ещё примерно через семьдесят два часа и встретится там с грузовиком после где-то недельного ожидания. Можно считать, что через десять дней считая от сегодняшнего. И если после доклада разведчика Терехов решит направиться прямо на Монику, то сможет достичь её ещё через шесть дней или около того. Мы же, со своей стороны, не доберёмся до Моники раньше, чем через двадцать
— Не могу поверить, что он действительно настолько сошел с ума, чтобы выкинуть нечто подобное, мэм, — покачивая головой, заметил Гонт. — Он должен знать, что мы идём на помощь — этот охотник за славой не оставил нам иного выхода! Конечно же, он не уйдёт, не подождав лишнюю неделю, раз уж это будет означать разницу между атакой в одиночку и атакой с поддержкой.
Саундерс бросила на своего старпома пренебрежительный взгляд. Гонт был старательным старпомом, человеком, который делал всё идеально точно и развил в себе почти мистическую способность предугадывать пожелания своего капитана. Однако он также был придирой в мелочах и слишком уж стремился делать всё по уставу. В нем были заметны какие-то… узость и отвращение к риску. Он недолюбливал "охотников за славой". И кличку эту Гонт лепил на взгляд Виктории Саундерс слишком легко, так что та задавалась вопросом, действительно ли он обладает сочетанием гибкости и моральной стойкости, необходимым для того, чтобы носить белый берет командира корабля. Особенно в такой войне, которая шла сейчас.
Его последнее замечание только что сняло вопрос. Саундерс испытывала ощущение вины, понимая, что её старпому выше уже не подняться. Именно это происходит, когда командир завершает оценку офицера роковыми словами: "Не рекомендуется для самостоятельного командования".
— Наверное, вы правы, — произнесла она, смотря на человека, с карьерой которого только что решила покончить.
Конечно же, прав он не был. Однако не было никакого смысла объяснять это офицеру, достигшему такого высокого ранга и всё ещё не понимающему.
— Всё в порядке, сэр, это "Копенгаген", — доложила Наоми Каплан.
— Спасибо, канонир, — невозмутимо отозвался Терехов, и Хелен покосилась на Пауло. Оба гардемарина стояли рядом с капитан-лейтенантом Райтом, просматривавшим на одном из вспомогательных мониторов их решения последней серии задач по астрографии. Пауло ответил на её взгляд не более чем лёгким поднятием точёной брови.
Это было едва заметное движение, но для Хелен оно было столь же ясно, как если бы было воплем. Она более или менее разобралась со своими чувствами к Пауло, хотя не была уверена, сделал ли он то же самое со своими чувствами к ней. Но это не имело значения. Neue-Stil Handgemenge, помимо всего прочего, учил терпению, и Хелен была готова ждать.
В конце концов она его заполучит. Пусть даже ей придётся воспользоваться тем же самым Neue-Stil для того, чтобы прибрать его к рукам.
Хелен отодвинула эту мысль прочь — точнее, приберегла её для обдумывания попозже — и ответила поднятию брови коротким кивком. Они думали одинаково. Капитан не мог быть настолько спокоен, как можно было подумать по его голосу.
Эскадра (так её теперь называли все… кроме капитана) дрейфовала в абсолютном мраке межзвёздного пространства, более чем в шести световых годах от ближайшей звезды. Корабли были редкими гостями в этой бездне мрака, где не было ничего, способного их привлечь. Однако это делало её удобной точкой встречи,
Многие в экипаже "Гексапумы" за последнюю неделю или около того начали воспринимать картину на обзорных дисплеях… гнетущей. Пустота здесь была настолько абсолютна, а мрак столь плотен, что это могло подействовать даже на самого закалённого космонавта. Коммандер Люьис, к примеру, старательно избегала внешних экранов, и Хелен заметила, что старшина Вандерман украдкой за ней приглядывает. Она понимала, что за этим что-то кроется. Нечто большее, чем испытываемое частью экипажа беспокойство. Однако, что бы это ни было, Льюис не позволяла ему повлиять на свою работу, хотя у Хелен было странное чувство, что механик "Гексапумы" с восторгом встретит предложение сразиться с флотом целой системы, если только это унесёт её как можно дальше от этого забытого всём миром места.
Сама Хелен ни чуточки не беспокоилась. Вообще-то, она даже наслаждалась своими посещениями обсервационного купола и созерцанием огоньков кораблей эскадры, дрейфующих посреди кромешного мрака подобно дружелюбному близкому созвездию.
— Лейтенант МакГроу.
Голос Терехова вмешался в её грёзы.
— Да, сэр?
— Пожалуйста, свяжитесь с "Копенгагеном".
— Слушаюсь, сэр, — отозвался вахтенный связист. Терехов кивнул и откинулся в кресле в ожидании.
Хелен была уверена, что Каплан верно опознала приближающееся судно. И с равной степенью уверенности она считала, что им всё ещё командует некий Анстен Фитцджеральд. Но, что характерно, капитан хотел быть абсолютно уверен. Это было интересно. Он предпринял для этого все меры, не оставляя ничего на волю случая, и, если бы Хелен видела его только с этой стороны, то посчитала бы рабом устава. Одним из тех суетливых придирчивых начальников, которые никогда не высовывались и не рисковали своей шеей.
Однако капитан был совсем не таким. Он всегда, когда только мог, проявлял такое внимание к деталям лишь потому, что знал, что далеко не всегда сможет это делать. Так что, когда наступало время рисковать, он мог позволить себе уверенность в готовности своего корабля… и своей собственной. Зная, что сделал всё возможное для подготовки к испытаниям, наточив свой меч задолго перед тем, как броситься в безумный хаос битвы.
Это один из тех уроков, которые западают прямо в душу, подумала Хелен, пытаясь сосредоточиться на голосе Райта, который возобновил разбор её навигационных потуг.
— Капитан в отсеке!
Джинджер Льюис, пока ещё формально продолжающая исполнять обязанности старшего помощника Терехова, рявкнула традиционную команду, заметив выходящих из люка салона для совещаний капитана и Анстена Фитцджеральда. Терехов отказался от этой традиции вскоре после принятия командования на "Гексапуме", однако не был удивлён её возрождением со стороны Джинджер, которая превосходно разбиралась в коллективной психологии и стремилась оказать капитану максимальную поддержку, на которую только была способна.
Одиннадцать человек из собравшихся в отсеке, включая самого Терехова, носили белые береты капитанов межзвёдных кораблей и на лицах некоторых из них он замечал неуверенность и озабоченность — и даже опасение. И гадал, что же видели, глядя на него, они?
Сопровождаемый Фитцджеральдом, Терехов подошёл к своему месту во главе стола и уселся. Фитцджеральд остановился около собственного кресла.
— Присаживайтесь, дамы и господа, — пригласил капитан.
Собравшиеся расселись, и капитан медленно обвёл взглядом стол, поочерёдно останавливаясь на каждом из них.