Тень Саганами
Шрифт:
Мостик бешено вздыбился последний раз, и все огни погасли.
Абсолютная темнота тянулась положенные пятнадцать секунд. Затем главный экран ожил, и в темноте перед ними повисли, словно призрачное проклятие, два кроваво-красных слова.
— СИМУЛЯЦИЯ ЗАВЕРШЕНА, — сообщили они.
— Присаживайтесь, леди и джентльмены, — пригласила их Абигайль Хернс, и гардемарины снова уселись в кресла конференц-зала, из которых они поднялись, когда она вошла в помещение.
Абигайль оживлённо прошла во главу стола и заняла своё место; затем включила свой
— Всё могло пройти лучше, — заметила она, и Хелен внутренне вздрогнула от столь чудовищного преуменьшения этого вежливого вступления. Её не разносили в симуляции так капитально со второго курса. Низменная её часть хотела обвинить свою команду. Особенно, как осознала она с уколом вины, её тактика. Но насколько бы искушающе это ни было, это оказалось бы ложью.
— Миз Зилвицкая, — обратилась Абигайль, невозмутимо смотря на неё, — не хотите рассказать, что, по вашему мнению, пошло не так?
Молодая девушка заметно напрягла плечи, но это было единственным видимым знаком сурового переживания, который она себе позволила, и которое, как знала Абигайль, та должна была испытывать.
— Я ошиблась в первоначальной оценке тактической ситуации, мэм, — четко ответила Хелен. — Мне не удалось правильно оценить подлинный состав сил противника, и я построила свою тактику на неправильном понимании возможностей противника. Я также не сумела определить, что вражеский флагман лишь сымитировал повреждение импеллера. Что ещё хуже, я позволила моим первоначальным ошибкам повлиять на оценку истинных намерений противника.
— Понимаю, — секунду Абигайл обдумывала её слова, затем посмотрела на гардемарина д'Ареццо. — Вы согласны, мистер д'Ареццо?
— Первоначальная оценка была, несомненно, неправильной, мэм, — ответил д'Ареццо. — Однако я должен указать на то, что, как тактик, именно я был тем, кто первоначально оценил вражеский флагман как тяжелый крейсер, также как и на то, что это я посчитал его поврежденным нашим огнём. Миз Зилвицкая разработала тактику, основываясь на моей ошибочной классификации.
Взгляд Зилвицкой метнулся, при его словах, в сторону гардемарина и Абигайль решила, что заметила в нём след удивления. "Хорошо, — подумала она. — Я ещё не выяснила в чем именно её проблема с д'Ареццо, но, похоже, ей пришло время разобраться с этим, что бы это ни было".
— Миз Зилвицкая? — пригласила она.
— А. — Хелен внутренне встряхнулась, смущенная своей задержкой. Но она не смогла удержаться. Последнее, чего она ожидала от эгоцентричного Пауло д'Ареццо — это добровольно принять на себя часть вины за такое грандиозное фиаско.
— Мистер д'Ареццо может и неправильно идентифицировал вражеский флагман и нанесенные ему повреждения, мэм, — согласилась она через мгновение, отбросив изумление, — но я не думаю, что это его вина. Оглядываясь назад, становится очевидно, что хевы использовали РЭБ, чтобы обмануть наши сенсоры, притворившись, что Бандит-Один является тяжелым крейсером, и, к тому же, устаревшим. Кроме того, БИЦ идентифицировал его также. И, каков бы ни был его вердикт, я полностью согласилась с ним.
Абигайль кивнула. Д'Ареццо был прав, указывая на свои ошибки в идентификации, но Зилвицкая была столь же права, указывая на соответствующую ошибку БИЦ. Основной обязанностью боевого информационного центра, в конце концов, являлась обработка сенсорных данных, их анализ, отображение и передача необходимой информации команде мостика корабля. Но тактик имел доступ к необработанным данным,
— Достаточно справедливо, миз Зилвицкая, — ответила она миг спустя. — Как и замечания мистера д'Ареццо. Однако, думаю, вы оба упустили из вида один существенный момент.
Она сделала паузу, прикидывая, дать ли слово кому-то ещё из гардемаринов. По лицу Кагиямы было похоже, что тот понял, к чему она ведёт, а вывод, сделанный одним из их товарищей, мог оказаться более выразительным и подчеркнуть тот факт, что им самим следовало подумать об этом в своё время. Но это могло привести и к обиде, чувству унижения оттого, что их положил на лопатки один из своих.
— Я хочу, чтобы все вы задумались над тем, — сказала она после паузы, вместо того чтобы обратиться к Кагияме, — что вы не воспользовались всеми возможностями сенсоров, доступными вам. Да, к моменту, когда противник поднял клинья, они находились уже в пределах досягаемости сенсоров вашего корабля. Но они были достаточно далеко, особенно учитывая, что сенсоры в гипере работают всегда хуже, чем в обычном пространстве, чтобы при использовании исключительно возможностей корабля досягаемость сенсоров пострадала. Если бы вы запустили дистанционную платформу, у вас практически наверняка оказалось бы достаточно времени, чтобы подвести её настолько близко к "тяжелому крейсеру", чтобы пробиться сквозь его РЭБ, прежде чем он отвлек вас с оптимальной позиции и захватил врасплох.
Хернс заметила оцепенение — и само-обвинение — промелькнувшие в глазах Зилвицкой. Определено, крепко сложенная девушка-гардемарин не привыкла проигрывать. Также ясно, что ей не понравилось это ощущение… особенно притом, что она считала это своей виной.
— Далее, — продолжила Абигайль, довольная тем, что более нет нужды останавливаться на этом моменте, — признавая то, что первоначальная неправильная идентификация и неспособность определить, что вражеский флагман только имитировал повреждения, были главными причинами произошедшего, надо отметить и некоторые другие оплошности. Например, когда эсминец начал обходить вас с фланга, вы изменили курс на сближение с ним. Было ли это наилучшим решением… миз Павлетич?
— В ретроспективе, нет, мэм, — ответила Рагнхильд. — В то время и учитывая всё, что нам, как мы полагали, было известно о ситуации, я бы сделала абсолютно то же самое. Но, оглядываясь назад, я полагаю, что было бы лучше сохранить наш прежний курс, даже если бы наша неверная интерпретация ситуации была правильной.
— Почему? — поинтересовалась Абигайль.
— Эсминец не покинул бы зону ракетного обстрела "Киски"…
Девушка-гардемарин резко оборвала себя, и её лицо приобрело интересный оттенок насыщенного красного цвета. Абигайл почувствовала, что её губы кривятся, но каким-то образом — спасибо Испытующему! — смогла удержаться от смешка, или просто улыбки и не завершить этим падение девушки. В помещении наступила полная тишина, и она почувствовала, что взгляды всех гардемаринов прикованы к ней в ожидании карающего удара молнии, который обязан был испепелить уже почти приговоренную их сослуживицу за её ужасную дерзость.