Тень Сохатого
Шрифт:
— И все-таки не положено, — упрямо повторил Поляков. — Вы не захотели брать машину сопровождения, поэтому за вашу безопасность отвечаю я один.
Лицо Боровского посуровело.
— Генрих Игоревич, — мягко, но настойчиво, словно разговаривал с непослушным ребенком, обратился к нему Поляков. — Может, потерпите, пока не приедем? Тогда я со спокойной совестью схожу в магазин и куплю вам все, что нужно. Обещаю вам.
Однако Боровский лишь поморщился в ответ.
— Слушай, Андрей, не будь хоть ты занудой, — недовольно сказал он. — Курить
Поляков по-прежнему сидел с непреклонно-упрямым лицом, и Боровский добавил, чуть повысив голос:
— В конце концов, я тебе приказываю.
Поляков тяжело вздохнул и остановил машину возле обочины. Повернулся к Боровскому и сказал:
— Генрих Игоревич, из машины не выходите. Если увидите что-то подозрительное, падайте на пол. И не бойтесь испачкать пиджак. По сторонам смотрите повнимательней. У вас есть ствол?
— Есть, но я его не ношу.
— Плохо. — Поляков вынул из кобуры короткоствольный револьвер и протянул его Боровскому. — Возьмите мой. Пользоваться умеете?
— Разумеется, — кивнул Боровский. Он взял револьвер и взвесил его на ладони. — Красивая игрушка.
— Это не игрушка. Это оружие, — строго возразил Поляков. — Будьте с ним поосторожней. Я скоро вернусь.
Поляков выбрался из машины, внимательно осмотрелся и лишь после этого двинулся к магазину стремительной походкой, продолжая бросать по сторонам быстрые взгляды.
В магазине Поляков не стал стоять в очереди. Протиснувшись к прилавку и осадив недовольных «очередников» кого смачным словом, а кого просто холодным, злым взглядом, он бросил на стойку мятую сотню и сказал:
— Пачку «Парламента».
— Вам какой — облегченный или обыч…
— Обычный, — быстро уточнил Поляков.
Затем быстро схватил протянутую пачку и, бросив на ходу: «Сдачи не надо», заспешил к выходу. Он был уже у двери, когда услышал треск разбившегося стекла.
Поляков бросился на улицу. Взору его открылась следующая картина. Возле «мерседеса», в котором сидел Боровский, стояла бежевая «девятка». Боковое стекло «мерседеса» было разбито. Возле разбитого стекла стоял мужчина в темных очках и надвинутой на лоб черной бейсболке. В руке у него был пистолет, направленный дулом в салон.
Мгновенно оценив ситуацию, Поляков крикнул: «Стой!» и побежал к машине. На ходу он сунул руку в кобуру, но пальцы его схватили пустоту. Тогда, не задумываясь, Поляков выхватил из-за пояса сотовый телефон и, перехватив его, словно это был пистолет, направил его в сторону незнакомца.
Увидев бегущего Полякова, незнакомец вскинул руку и выстрелил в него. Пистолет был с глушителем, поэтому Поляков услышал лишь легкий хлопок. Затем он повернулся и бросился к бежевой «девятке». Мотор «девятки» взревел.
К тому моменту, когда Поляков добежал до «мерседеса», вражеская машина уже набрала ход и, отчаянно завизжав тормозами, скрылась за углом.
Боровский сидел в машине с открытым ртом. Лицо его покрыла смертельная бледность, на высоком белом лбу блестели капли пота. Он смотрел на Полякова пустыми, черными глазами и молчал.
— Вы целы? — быстро спросил его Поляков. — Ну, говори же: цел или нет?
— Ка… кажется, цел, — промямлил Боровский.
Поляков снял блокировку и открыл дверцу машины. Затем тщательно осмотрел Боровского — с головы до ног. Крови нигде не было.
— Слава богу, — тихо сказал он. — Почему вы не стреляли? Где пистолет?
— Я… я не знаю… — виноватым и каким-то придавленным голосом ответил Боровский. — Кажется, я… уронил его.
Поляков смачно и грязно выругался. Затем нагнулся и, пошарив рукой, нашел револьвер.
— Шеф, нужно уезжать, — сказал он Боровскому. — Шума было немного, но кто-то мог вызвать милицию.
— Да-да… Шум нам ни к чему, — подтвердил Боровский. Он уже справился с шоком, и теперь бледность на его щеках сменилась румянцем стыда.
Поляков сел за руль. Через несколько секунд они уже отъезжали от магазина, у крыльца которого успели собраться пять-шесть зевак.
— Вы разглядели его лицо? — спросил Поляков.
Боровский покачал головой:
— Нет. Я как-то… невнимательно… Я задумался, а тут — эти. Я даже не успел ничего сообразить.
— Понятно. Я тоже не разглядел.
— Он был в очках, — сказал Боровский. — И в кепке.
— И это видел. Кстати, ваши сигареты. — Поляков протянул боссу пачку «Парламента». — Закурите. Вам станет легче.
— Спасибо.
Боровский закурил. Затянулся пару раз, затем повернулся к Полякову и виновато произнес:
— Ты был прав. Извини, что я тебя не послушал.
— Бывает, — отозвался Поляков, внимательно глядя на дорогу.
— Что было потом? — спросил Турецкий. — Вы выяснили, кто стрелял в Боровского?
Поляков мрачно покачал головой:
— Мы проверяли по всем каналам, но все было бесполезно. У Генриха Игоревича тоже не было никаких версий. Он говорил, что у бизнесменов много врагов, никогда не знаешь, кто из них решится ударить тебя в спину. К тому же эти ребята действовали профессионально и не оставили улик.
— Почему вы не обратились в милицию?
— А зачем? — усмехнулся Поляков. — Вы думаете, милиция круче нас? Чушь. Мы работаем за совесть и за страх, а менты — чтобы галочку в журнале поставить. Но я вам не все рассказал. Я… Черт, без тренировок совсем разваливаюсь! — внезапно пожаловался Поляков и повертел головой, чтобы размять затекшую шею.
Затем он продолжил:
— Спустя недели две мы с Боровским ездили в головной офис «Дальнефти» на переговоры. Генрих Игоревич тогда повсюду таскал меня с собой, никому другому не доверял. Это бывает после шока. Так вот, в холле офиса в креслах сидели несколько парней из службы безопасности «Дальнефти». И один из них… я случайно перехватил его взгляд… очень неприятно на меня посмотрел.