Тень Торквемады
Шрифт:
— Договорились! Машину у вас можно поставить?
— А то как же. У меня просторный двор, ворота, забор…
— Тогда поехали!
«Эх, — думал Глеб, механически исполняя указания бабули, куда ехать и куда свернуть, — что бы мы делали без таких вот старушек!»
Увы, они исчезают как класс. Остались только в глубинке и в небольших городишках, подобных Шлиссельбургу. Они долго сберегали старые обряды, русское гостеприимство и хлебосольство, даже во времена гонений на церковь и патриархальную старину, но время неумолимо. А нравы, от которых несет гнилью, и которые почему-то называются демократией, и вовсе разрушили непреходящие ценности Древней Руси, зиждившиеся на стариках — хранителях мудрости поколений. Теперь даже на скамейках во дворах сидят не милые «бабушки, бабушки-старушки», у которых ушки на макушке, как поется в одном шлягере, а крикливые базарные тетки, для которых матернуться — что высморкаться.
Домик старушки (ее звали Анна Петровна) стоял на самом берегу Невы. Улица шла прямо по берегу, откуда хорошо была видна крепость Орешек, план которой неизвестный картограф изобразил на старинном пергаменте. Уже почти стемнело, над городом небесную синь постепенно сменяла чернота с первыми звездами, но над самой крепостью образовался странный полунимб — голубоватые тучи с оранжевой опушкой на темно-розовом фоне. Картина была просто фантасмагорической. Глеб невольно подумал: уж не знамение ли какое? Но что оно означало для него и Федюни — неприятности или успех?
Домик был небольшим — деревянным, с мансардой. А флигель будто кто делал на выставку народного зодчества — весь в деревянных кружевах, с резным коньком и флюгером на крыше.
— Супер! — восхитился Федюня.
— Это мой дедушка делал… царствие ему небесное, — сказала Анна Петровна. — Да вы входите, входите, можно не разуваться.
Но Глеб и Федюня обувь все же сняли, потому как полы во флигеле блистали чистотой. Они были сделаны из полированной доски, покрыты воском и натерты до блеска. В комнатушке стояли две застеленные койки с непременными, весьма упитанными подушками, — по две на каждую, стол, четыре стула, к стене были прикреплены резная деревянная вешалка, умывальник и большое зеркало, а рядом с ним стоял старенький телевизор. В общем, комната во флигеле была на уровне гостиничной; вот только удобства находились во дворе.
— Вы тут располагайтесь, — сказала старушка, когда договорились об оплате, — а я ужин приготовлю. Нет, нет, не спорьте! Вы люди молодые, а значит, всегда голодные. Видела я, чем вы перекусывали…
Она ушла, и Федюня с удовлетворением сказал, упав на кровать:
— Вот повезло, так повезло…
— Ты прав. В гостиницах нам никак нельзя останавливаться. Вычислят на раз. Я уверен, что направления нашего движения они уже определили.
— Кто эти «они»?
— Поди знай…
— Может, все-таки, люди Крапивы?
— Сомневаюсь. Не тот «почерк». Я эту бандитскую морду хорошо знаю. Боюсь, что кто-то узнал о наших намерениях… кто-то кроме Крапивы.
Глеб бросил быстрый взгляд на Соколкова и тут же принял невинный вид. Но Федюня сразу понял намек.
— Гадом буду, никому больше не говорил! — Федюня вскочил на ноги и ударил себя в грудь кулаком.
— Да верю я тебе, верю. Но есть еще один вариант: в близком окружении Крапивы находится «крот», который работает на его конкурента. Этот вариант наиболее приемлем. Но вот только кто этот конкурент? У меня нет ни одной достойной кандидатуры в нашем городе, ни одного бандарлога, способного бодаться с Крапивой. Это серьезная сволочь. Уж если он имел наглость наехать на меня… Ведь Крапива знает, что это дело я так не оставлю. И тем не менее у нас на хвосте точно не его люди.
На этом их разговор закончился, потому что Анна Петровна внесла в комнату кастрюлю с молодой картошкой, от которой исходил умопомрачительно вкусный парок. Затем она поставила на стол миску соленых грибов, тарелку с жареной рыбой, положила зелень, хлеб и водрузила посреди стола графинчик с каким-то напитком рубинового цвета.
— Это малиновая настойка, — объяснила старушка. — С устатку в самый раз.
Отказаться от такого шикарного угощения, а тем более от настойки, у приятелей не хватило ни сил, ни твердости характера…
На другой день решили осмотреть Орешек под видом туристов. Это была, так сказать, разведка боем. Машину оставили во дворе Анны Петровны, благо он был огорожен высоким дощатым забором с воротами, которые украшала такая же резьба, как и остальные строения. А сами, по совету старушки, отправились на пристань, откуда на Орешек регулярно ходил один-единственный катер под названием «Айгюн». Он исполнял роль парома. Кроме того, Анна Петровна предупредила, что на острове нет точек питания, поэтому приятели зашли в ближайший продовольственный магазин и взяли все, что необходимо туристу в таких случаях, — чтобы не залазить в свои припасы.
На пристани слонялись и частники — оплата та же, а если договориться, то они еще и прокатят вокруг острова. Как рассказал словоохотливый дедок, которому тоже захотелось съездить на экскурсию (хотя, по его словам, ему уже приходилось бывать на Ореховом острове — он назвал Орешек по старинке — несколько раз), особо экстремальные личности из местных владельцев плавательных средств практикуют еще один вид развлечений — проход под аркой Новоладожского канала. Ширина арки около четырех метров, и когда на скорости в полсотни километров катер пытается в нее вписаться, то ощущение получается незабываемое. По крайней мере дедок больше не имел желания повторить такой опыт.
Глеб решил не связываться с частниками. У многих из них хорошая память на лица, а это кладоискателям было ни к чему; на большом катере легче затеряться, слиться с пассажирами в одну безликую массу. «Айгюн» с трудом сопротивлялся течению, волны так и норовили захлестнуть катер, брызги попадали на лицо, и казалось, что днище суденышка неминуемо должно наскочить на камни в фарватере Новоладожского канала. К великому облегчению Федюни, который не любил морские и вообще водные путешествия, все закончилось благополучно. Вскоре вместе с немногочисленной группой экскурсантов и просто бездельников они причалили к единственной пристани на западной оконечности острова.
Башни и кусок крепостной стены, обращенный к причалу, были недавно отреставрированы; кроме того, крыши башен покрыли вполне приличной с виду кровлей и украсили флюгерами. У выхода с пристани — киоск. Тетка, похожая на базарную торговку, едва не насильно заставляла экскурсантов купить входные билеты в крепость, и Глеб с Федюней лишь почесали затылки, посмотрев на их цену, — полста рублей, почти как в Эрмитаже. Похоже, это была классическая «разводка» — ни в одном путеводителе не было написано, что по приезде на остров придется платить еще и за вход. Народ приезжает, деваться ему некуда, приходится раскошеливаться.